Пыль. Серой пылью от прожитых лет, засыпает опять города.
Быль. Где-то грянет ружейный дуплет и закатится чья-то звезда.
Шаг. По ночному проспекту идут потерявшие разум в бою.
Враг. Им всегда снится враг, наступающий молча в бескрайнем строю.
Щит. Кто-то с ним, кто на нём. И во взглядах по разному: свет или мрак.
Вид. Вид неважный. Потрёпанный песнями скорых смертей. Для вояк.
Рог. Рог трубит о победах в войне и о чьих-то похоронах.
Бог. Бога нам не понять. Для него всё равно кто твой друг, где твой враг.

Обернись Боже, к нам, этот мир пожалей.
Да прости наших старых врагов.
Молодые не помнят о царстве теней.
Сыновья - отголоски отцов.
Посмотри-ка на нас, все с твоей стороны.
Звёзды сброшены, души в пыли.
Ты ведь знаешь, как было, о чём наши сны.
Ты же Бог, мы лишь дети твои.

Бой. Кто поёт о войне? Разве тот, что с мечом погибает в траве?
Зной. Пересохло во рту у него. Он лежит на промокшем щите.
Ночь. Избавляет певцов от истерзанных тел для далёких миров.
Дочь. В темноте затухает звезда. Дочь небес и суровых богов.
Рок. Рок летит над полями безбрежных жестоких боёв и лишь там
Срок. Срок для песен и плача отмерен и, каждому воину дан.
Стук. Сердце бьётся по разному ритму. В бою. Во вселенской любви.
Внук. Внук за деда заплачет. У памяти песни свои.

Ты ведь тоже любил... Благодатным огнём
Не убий. Наши души с тобой.
Ты прости нас за то, что воюя поём,
А от радости плачем порой….
Не покаешься, коли не согрешишь.
Если в Зло не стрелять, с кем Добро?
Если ползать червём, просто не полетишь.
Кто же будет? Там, в небе твоём…

Попрошу я у Бога дорог.
Пусть отсыплет мне щедрой рукой,
Полустанков и станций мешок.
Гор тропинки и тракт полевой.
Мне предложит в пути разузнать
Пыль пустынь и снегов белизну.
Крылья даст, чтобы с ветром летать.
Даст глаза, чтобы видеть волну.
Поброжу по дорожкам лесным,
Похожу у истоков в полях.
Коль идёшь, то всегда молодым
Будешь жить в этих бешеных днях.
Попрошу я у Бога дорог...

Попрошу я у Бога мечту.
Пусть, смеясь надо мной, даст мне дом.
На горе, чтоб видать за версту
Реку, степь... И раздолье кругом...
Белоснежная церковь в садах.
Колокольня, малиновый звон...
Добрый взгляд от икон... При свечах
Легче думать о чём-то своём.
Позову внуков юных к себе.
Буду хвастаться жизнью своей.
Если есть чего вспомнить в судьбе,
То и жизнь доживать веселей.
Попрошу я у Бога мечту...

Попрошу я у Бога любовь.
Пусть найдёт меня Солнце моё.
Обогреет средь вечных снегов...
И разгонит в душе вороньё.
Кровь моя будет долго кипеть,
Под лучами неистовых глаз,
А душа песней сможет взлететь...
Песня только для нас... И про нас...
Если любишь, то зло не придёт
В мир, который любовью рождён.
Вечной будет звезда, не умрёт...
Каждый будет любовью спасён.
Попрошу я у Бога любовь.

Ночь.
Как-то вдруг, невзначай, ночь опустится тихо на землю.
Сном закроет глаза, на луне нарисует лицо.
Изумруд на траве, чёрным станет гранатом, да песню
Я вдруг вспомню, как был босоногим простым пацаном.

Смех.
Руки любящей мамы, возьмут меня снова за плечи.
А глаза заискрятся: “Ну здравствуй, Ванюшка. Сынок.”
И отец улыбнётся, шагая с работы навстречу:
“От Лисички иду. Отдала тебе рыжая, хлеба кусок.”

Вкус.
Я возьму этот хлеб. Странный запах, отцовской работы.
Странный сон. Будто детства звонок. А в груди, как кинжал.
Там, в груди, заметается жаркое-жаркое что-то.
Это сердце вдруг вспомнит забытую мамину шаль.

Блеск.
Мишура от регалий, навешанных жизнью растает,
Если ночью приснится опять этот радостный сон.
Тот, где мать закрывает тебя своей старенькой шалью,
А отец тянет руку к тебе, подавая “лисичкин” батон.

Грусть.
Не тоска, а раскаяний груз тянет старые плечи.
Сколько времени я своим близким тогда недодал?
Сколько хлеба не съел, забывая отца каждый вечер?
Сколько радостных маминых слёз я в себя не впитал?

День.
Дверь сегодня открыта для них и распахнуто небо.
Непременно, к ушедшим, сегодня хоть кто-то придёт.
Может быть принесёт им краюху солёного хлеба
И воды, вместо слёз, на могилу, в стаканчик нальёт.

Где-то там высоко, там, где звёзды целуются с небом.
Где-то там далеко, где кончаются нити дорог,
Кто-то выстроил дом, из холодного белого снега.
Дом последний для душ. Нашей жизни земной эпилог.
Неприкаянный свет одиночества, для испытаний.
Или тьма вдруг запляшет, бросая обиды свои.
На ладонях у Бога грехи чьих-то тайных желаний,
Могут быть отраженьем разбитых душою святынь.

Кем ты будешь там? Скажи. Может белым лебедем?
Может вороном взлетишь? Со стальными перьями.
Или ты в себе убил воина-заступника?
А чужой душе родил старика-отступника?
Ждал с утра мечту свою? Звёздочку заветную….
Только в лоб себе пустил пулю пистолетную?
Бога полюбил душой? На его глазах ты жил.
Или с Бесом за спиной ты всю жизнь грешил?

Вор, поэт и хирург. Лишь один пережил твоё детство.
Невозможно узнать, кто в душе твоей жизнь потерял.
Ведь важнее понять, что не зря ты спасён наконец-то,
А твоя доброта, это просто от злости сигнал.
Между светом и тьмой. В этом царстве последних иллюзий,
В окружении раньше ушедших друзей и родных,
Будем вновь собирать мир, от нас, от людей, отдохнувший….
Ну и чистить себя от грехов в наших душах живых.

Может сына вырастил, для людей Спасителя?
Может Бога не понял, на свою беду?
Или в душу запустил беса-искусителя?
Да в обнимку с ним плясал. В церкви, на виду.
Между небом и землёй времени немерено,
Сможет кто-то разглядеть? Тьма в нас или свет?
Кто же будет чистить нас до звезды серебряной?
Или нас нельзя отмыть на исходе лет?

Без присмотра алмаз украдут,
Без ухода засохнет роза.
И любовь, раз ничья - отдадут...
Продадут. А меня и не спросят.
Одинокий ручей не река...
А поэт? Он немного болен:
У поэта в душе тоска.
Он любви не нашёл на воле.
Не тюрьма, но не рвётся цепь,
Окружившая целый мир.
Без любви я совсем ослеп.
Ты мой ангел? Мой конвоир?
Приходи. Пригляди за мной.
Мне, без глаз твоих, свет - не свет.
Обнажённой своей душой
Не живу, а плыву во сне.
Ошибусь ли и не пойму,
Как и все, помоги мне Боже,
Но любовь, будто жизнь, приму.
Небом буду я потревожен.
Чтобы Землю, вдруг полюбить,
Надо просто подняться в небо.
Я влюблюсь. Вновь, в тебя, как тогда влюблюсь.
Будто раньше я в небе не был.
Елене Родиной