Как же с вами было тяжело,
Будто каждый день живёшь в тюрьме.
За решеткой и за глухой стеной,
Смиренно растворяешься в вранье.
Как будто цепи и ошейник на тебе,
Хотя они сказали, что колье.
Искусство постигаешь различать
Оттенки лжи получше сомелье
И столько лет как будто не живешь,
Лишь существуешь, как объект, как вещь
И как еда, когда на едине
Свой облик раскрывает тебе клещ.
Конечно же, то глаз твоих обман,
Ты все придумал, ведь у них все хорошо.
Возможно, что у тебя ковид.
А может, с головой что-то не то.
Ты ничего не сможешь в мире изменить,
Вот если бы вдруг не было тебя,
Тогда б она смогла, успела все,
Тогда бы она точно зажила!
Запомни, что ты ничего не можешь!
Твой долг — носить фамильное колье
И брось уже о выборе, свободе:
Тебя не ждет никто, не ждут нигде!
И где родился — там твой долг остаться,
И подчиняться тем, кто произвел.
Ты здесь для них, не для себя. Ты понял?
И разговоров о себе чтоб здесь не вел.

Вот дождались: первый пошел!
За стихи, за службу отчизне,
За живую душу свою,
За прославление ценности жизни.
Больше года им не было дела
До стихов неизвестной одной,
Где она написала про дела
И про то, как хотел он покой.
Моему тоже полк был не нужен:
Ни бессмертный, ни смертный, — никакой.
Он не хотел убивать, не хотел умирать...
Он хотел быть с семьей, быть живой!
Но его уже нет, лишь остались портреты,
Память холодной плиты...
И без репостов деды не будут забыты,
Пока о них помним мы.
Не свечки на кладбище их род продолжают
И не записки в церквях.
И память о них не в фэйсбуке лишь в мае,
Она всегда есть в наших сердцах.
Он жил не затем, чтоб ты с его шел портретом,
А потом его в мусор сложил.
Не затем, чтобы ты постил в контакте,
Лозунг «Давай повторим!»
Ты сам бы хотел, чтоб с тобой было так же?
Чтобы так вспоминали тебя?
Чтобы постили раз в год о тебе в инстаграме,
О гордости какой-то крича?
И ты бы хотел, чтоб с твоим шли портретом,
Когда в мире полным ходом война?
Мы с тобой не знакомы. Может, ты и хотел бы,
Но этого не хотела бы я.

Я много раз бывал в горячих точках
И разгружал еду под канонады.
Земля дрожала, колотилось сердце.
Здесь выжить бы, какие уж награды?
Я видел пепелища городские,
Там старики и женщины, и дети —
На лицах их был оттиск дикой боли.
Им не забыть во век событья эти.
А там, в Москве, казалось все далеким,
Ненастоящим, словно в кинофильме.
И вот стоял я здесь, где идет бойня,
Стоял и просто чувствовал бессилье.
А в первый раз я будто был на шоу:
Танки, солдаты, пули боевые.
И думал, глупый: «Ух ты! Вот это круто!»
Кругом солдаты: лейтенанты, рядовые.
Но думы мои эти вдруг прервались:
Сработала над нами система ПВО,
Ракеты две осыпались дождями,
Я вдруг очнулся и понял: «Пронесло».
И я тогда не знал, как быть, что делать.
Бросать машину и бежать в поля?
Иль газу дать и уезжать быстрее,
Чтобы спасти и сохранить себя.
А как-то мы попали в заведение —
Там будто в 90-е в Москве:
Играет «Руки вверх» на всю катушку,
Все мысли заглушая в голове.
Там на танцполе отрываются красотки.
Все в платьях, все на каблуках.
Вокруг сидит спецназ, чеченцы с бородами, —
У всех броня и огнестрел в руках.
Тогда я думал: «Вдруг что-то не поделят?»
Молился Господу, чтоб спас с сохранил.
Там парни в форме выпивали водку
И вспоминали, кто кого похоронил.
На утро я снова разгружал газели
Под дрожь земли и дрожь холодных рук.
Слышал, как рядом разрываются снаряды,
И как летает рой ракет вокруг.

Родители учат, что есть слово «надо»
И просят забыть про слово «хочу».
Они учат быть скромным, не красоваться
И не пробовать то, что мне по плечу.
Они учат, что жить всегда было трудно,
Говорят: «Хорошо только там, где нас нет».
Злятся когда задаешь им вопросы,
А они на него не знают ответ.
Злятся, коль знают, что сами не правы,
Но это они не хотят признавать.
И от тебя всегда жаждут прощенья:
Ведь в Библии сказано, что надо прощать.
Я же все вопрошаюсь, как же так вышло,
Что эта фраза у них только лишь для меня?
Быть может, родителя тело безгрешно,
Или так потешается, просто дразня?
Вы думали, сколько уже мы болеем?
В детстве «Я» говорили, они в рифму — «свинья».
Или делились тем, что хотели,
А они: «Перехочешь». «Не для тебя».
— «Почему ты болеешь? Почему так несчастен?», —
Спросят тебя через сколько-то лет.
— «Почему, почему... Вы же сами сказали,
Что только там хорошо, где вас попросту нет».

Когда-то ты была майором,
Служила нашей родине, стране.
Была и председателем профкома
И отдавала всю любовь тем, кто в нужде.
Ты в детский дом с желанием ходила,
И радость детям ты дарила там.
Судьба тебя направила в наш город
И подарила нам тебя, а тебя — нам.
Ты — наша ценность, Людмила, дорогая!
Ты людям мила и мила нам всем.
Ты каждому даешь любовь, заботу
И ничего не требуешь от ближнего взамен.
С тобой десятки, сотни не сравнятся!
В тебе есть столько блеска, доброты!
Ты тучи разгоняешь своим светом
И воплощаешь гений чистой красоты!
Твоих талантов столько звездных граней:
И щедрость, и смирение, и труд!
У блага твоего границ не видно —
Там целый океан, не мелкий пруд!
В твоем свету Дух светлый обитает
И проливает свет на все вокруг.
Не унывай и не грусти, Людмила.
Мы тебя любим, наш драгоценный друг!