Я не надеюсь уж, и не прошу,
Что выпустит лесная чаща,
Бегу, и свет в ночи ищу,
А тьма меня все глубже тащит.

Сомкнуты уже ели,
Всё, спит тайга ночная,
И воем страх мне стелит
Неподалеку волчья стая.

Дрожу и знаю: Чуют они запах –
Ягнячей крови, и руна каракуль,
И крадучись бесшумно словно в тапках,
Меж веток мне суют оскалы статуй.

И вот один вдруг из кустов взмывает,
Вцепившись в шкуру – рвет меня, рычит,
А я от боли так изнемогаю,
И сердце в пятках все сильней стучит.

И в тот момент очнувшись, с криком я,
Рывком с кровати грудь подняв,
Холодный пот с себя стряхая,
А боль из сна зудит еще меня обняв.

И после многих лет с той ночи, Бога умоляю,
И думаю, Бы как от всех сберечь себя,
Как не попасть бы в жизни в волчью стаю,
Которая загрызла бы меня.

Вскипает пузырясь,
Бурлит, и бьет ключом -
Вода калечит грязь
Стоградусным мечом.

Да, человек придумал
Как чернь в воде убить,
О жизни не подумал -
Ее не вскипятить.

Выдранный клок шерсти -
В этом месте долго плешь блестит.
Мне не больно уж поверьте,
Но о боли память в голове стоит.

Шкура обросла, да и окрепла
И на ней уж нету новых ран.
Просто портит вид ее прелестный,
Этот драный, до сих пор заметный шрам!

Черкает искрами на небе
Светящуюся паутину.
Взлететь бы в высь, попасться мне бы -
В неистовой красоты картину.

Раскаты грома оглушают,
Свинцовость туч дождем нависла.
И радуга листом свисает
Ну, а дорога вся раскисла.

Мой кучер в плащике одетый,
Я за явлением наблюдаю.
В фамильной легенькой карете,
Я строки перышком черкаю.

Вот дождь окончен я пройдусь,
И вдоволь надышусь озоном.
После грозы жизни дивлюсь -
За этим к ней я прогнан домом!

Мороз рисует акварелью –
Узоры на окне ночном,
А снег пушистою постелью –
Ложится на ковре земном.

В лесу деревья поседели,
И речка вся закрылась льдом.
Все звери, птицы обомлели,
Зима – красавица кругом!

Укутала метелью, стужей,
Декабрь все же – власть ее.
Хоть и несет с собой простуду,
Но мне она родней всего!