Обмелел источник лиры, Муза заперлась в чулане, Где истлевшие мундиры Да мечта с дырой в кармане. Вновь ведут меня ступени Прочь из затхлого дольмена В мир, где исчезают тени В свете лампы Диогена. Тают сумрачные духи В ярких всполохах неона, Алчно впитывая слухи Городского пантеона. В танце платных откровений Под сонаты мятых сотен Кружат, не тая движений, Корифеи подворотен. Отдаю им за бесценок Прах иллюзий в пыльных урнах, Став героем пошлых сценок В грустной маске и котурнах. Наполняются трибуны. Смотрят боги с постаментов. Рвет моя душонка струны, Ради их аплодисментов. Под тревожный бой литавр Яростно ищу ответы, Как взбешенный минотавр Перед полотном мулеты. Здесь, у точки невозврата, Взяв разбег сквозь круг арены, Брошусь в пламя Герострата, Искрами осыпав стены. Лишь к утру под слоем пепла Отыщу в углях и саже Волю, что в огне окрепла, Разум, совесть может даже... Словно Феникс встрепенется, На смолу приладив перья, Птица, что упрямо бьется В клетке выше подреберья. Понесет домой бродягу. Муза встретит у порога, Мне протягивая флягу - В ней бессонница, тревога, В ней раздумий закоулки В ней осадок из мгновений До очередной прогулки В жажде новых вдохновений. Февраль 2025, Москва

Я покидал под проливным дождем Театр юных и безудержных мечтаний, Что больше не приемлет скучных начинаний Актеров, слишком рано возмужавших в нем. О золотом ключе не помнить впредь, Пустому залу поклонившись, я поклялся. Но только год за годом резко просыпался В порыве выйти на подмостки и запеть. Лишь темень отнимала власть у дня, К дверям заветным снова приходил упрямо, И хриплый зев забытой оркестровой ямы Негромкой скрипкой убаюкивал меня. Однажды пыльный занавес сорвав, На сцене призрак свой я вдруг увидел рядом. Актер и зритель встретились сквозь время взглядом, Из двух осколков вновь единым целым став. Ноябрь 2005, Владивосток

Бывают разными разбитые сердца. Есть те, что не рассыпались на части, Но впредь полны застывшего свинца, И в них нет места ни тоске, ни страсти. Еще есть те, что листопаду вопреки, Пылают пионерскими кострами, А их осколки, словно светлячки, Кружат, влекомые семью ветрами. Порой мозаику обратно не сложить. Не разобрать запутанных посланий. И призрак сердца остается жить В руинах собственных воспоминаний. Бывает так, что сердце разлетелось вдрызг, А кто-то взял и склеил кропотливо Фарфор из острых, будто бритвы, брызг, Порезы рук бинтуя терпеливо. И труд казался реставратору пустым, Но время исцелило все недуги, Окрасив сетку трещин золотым, Под стать шедевру мастера кинцуги. Решать тебе, какое сердце обрести, Когда с теплом придет пора проститься. Ведь где-то там, на жизненном пути, Любому сердцу суждено разбиться... Июль 2025, Москва

Умер бес, и остались бессмысленны Наши боги, молитвы и библии, Наши страхи, грехи и проклятия. Сочтено все, что было бесчисленным, Расцвели все больные да гиблые Стоя в очереди на распятие. Вот и все, отгремели орудия. Брось носилки, мы все здесь изранены Тишиной и остатками совести. Как узнать, где конец, где прелюдия, Если сердце останется каменным, Пережив кульминацию повести? Шаг-другой – и закончится лестница, А за ней – только пыль да бессонница Поздравляют прошедших дистанцию. За спиной кто-то яростно крестится – Видно, встретилась память-покойница В камыше у заброшенной станции… Скрылись тропки под буйными травами - Бродят здесь лишь святые да гордые Нагишом по осколкам ушедшего. Все, похоже, останутся правыми, Каждый с собственными аккордами, И посмертным клеймом сумасшедшего. Март 2004, Владивосток.

Я выброшу потрепанные книги И наложу холщовые повязки, Туда, где усмиряли плоть вериги, Когда я беззаветно верил в сказки. Себе оставлю старую рубаху Из дыр, окаменевших грязных пятен, В ней я рожден, и в ней идти на плаху - Любой стежок мне близок и понятен. Когда исчезнут тени с циферблата, Когда ветра не подчинятся розам, Гроза врасплох застигнет ренегата В паломничестве к юношеским грезам. И предо мной, на сколько хватит взгляда, Над волнами бурьяна и полыни Построится небесная армада Для битвы за незримые святыни. Под отдаленные раскаты грома, Я поприветствую земным поклоном Симфонию что сызмальства знакома, И воздух вновь наполнится озоном. Воздену руки, сдерживая слезы, Самозабвенно ожидая кары, Но только на иссохшие березы Обрушат молнии свои удары. В сырой рубахе, будто ставшей чище, Средь буйных трав останусь истуканом. Озноб по коже. В сердце пепелище. И тишина захлопнется капканом. С той тишиной я буду неразлучен, В той тишине, наперекор гордыне, Мой приговор мне будет вслух озвучен: Я сам себе во всем судья отныне. Июнь 2025, Москва