Бывают разными разбитые сердца.
Есть те, что не рассыпались на части,
Но впредь полны застывшего свинца,
И в них нет места ни тоске, ни страсти.

Еще есть те, что листопаду вопреки,
Пылают пионерскими кострами,
А их осколки, словно светлячки,
Кружат, влекомые семью ветрами.

Порой мозаику обратно не сложить.
Не разобрать запутанных посланий.
И призрак сердца остается жить
В руинах собственных воспоминаний.

Бывает так, что сердце разлетелось вдрызг,
А кто-то взял и склеил кропотливо
Фарфор из острых, будто бритвы, брызг,
Порезы рук бинтуя терпеливо.

И труд казался реставратору пустым,
Но время исцелило все недуги,
Окрасив сетку трещин золотым,
Под стать шедевру мастера кинцуги.

Решать тебе, какое сердце обрести,
Когда с теплом придет пора проститься.
Ведь где-то там, на жизненном пути,
Любому сердцу суждено разбиться...


Июль 2025, Москва

Умер бес, и остались бессмысленны
Наши боги, молитвы и библии,
Наши страхи, грехи и проклятия.
Сочтено все, что было бесчисленным,
Расцвели все больные да гиблые
Стоя в очереди на распятие.

Вот и все, отгремели орудия.
Брось носилки, мы все здесь изранены
Тишиной и остатками совести.
Как узнать, где конец, где прелюдия,
Если сердце останется каменным,
Пережив кульминацию повести?

Шаг-другой – и закончится лестница,
А за ней – только пыль да бессонница
Поздравляют прошедших дистанцию.
За спиной кто-то яростно крестится –
Видно, встретилась память-покойница
В камыше у заброшенной станции…

Скрылись тропки под буйными травами -
Бродят здесь лишь святые да гордые
Нагишом по осколкам ушедшего.
Все, похоже, останутся правыми,
Каждый с собственными аккордами,
И посмертным клеймом сумасшедшего.


Март 2004, Владивосток.

Я выброшу потрепанные книги
И наложу холщовые повязки,
Туда, где усмиряли плоть вериги,
Когда я беззаветно верил в сказки.

Себе оставлю старую рубаху
Из дыр, окаменевших грязных пятен,
В ней я рожден, и в ней идти на плаху -
Любой стежок мне близок и понятен.

Когда исчезнут тени с циферблата,
Когда ветра не подчинятся розам,
Гроза врасплох застигнет ренегата
В паломничестве к юношеским грезам.

И предо мной, на сколько хватит взгляда,
Над волнами бурьяна и полыни
Построится небесная армада
Для битвы за незримые святыни.

Под отдаленные раскаты грома,
Я поприветствую земным поклоном
Симфонию что сызмальства знакома,
И воздух вновь наполнится озоном.

Воздену руки, сдерживая слезы,
Самозабвенно ожидая кары,
Но только на иссохшие березы
Обрушат молнии свои удары.

В сырой рубахе, будто ставшей чище,
Средь буйных трав останусь истуканом.
Озноб по коже. В сердце пепелище.
И тишина захлопнется капканом.

С той тишиной я буду неразлучен,
В той тишине, наперекор гордыне,
Мой приговор мне будет вслух озвучен:
Я сам себе во всем судья отныне.


Июнь 2025, Москва

Я не ношу с собой зонта
И в непогоде не ищу печали
Кислотный дождик - тоже красота,
Другого на наш век не обещали...


Июнь 2012, Южно-Сахалинск

Жизнь собирателя сложна,
Но ты с ней свыкся безразлучно.
Твоя коллекция полна
Звезд, пойманных собственноручно,

Умов, изъятых изо тьмы,
Да губ, избавленных от жажды,
Шагов под тяжестью сумы,
Знамений, песен, но однажды

Заставив счастьем стеллажи
В пробирках радужной окраски,
От скуки возжелаешь лжи,
Предпочитая лицам маски.

Я предложу тебе тогда
Смурную киноленту будней,
Свои-чужие города,
Тревожный сон после полудня,

Хмельную очередь в ларек,
Забытый проездной билетик,
Окурок, запасённый впрок,
Увядший Цветик-семицветик,

Последние глотки вина,
Усталые шаги прохожих,
Фамилии и имена,
И рожи, рожи, рожи, рожи…

Сложу в котомку у двери
Твоей излюбленной темницы,
Где век не гаснут фонари,
А ключ лежит под половицей.

Прошу не почитай за блажь
Мой необдуманный подарок,
Составь всё это на стеллаж,
Где свет пробирок не столь ярок...


Август 2011, Владивосток

Над сводом облаков резвится Водолей,
И мысли носятся во тьме кругами,
А исповедь, сложившись в оригами,
Все ищет места в клине журавлей.

Не сберегла меня от помыслов шальных
Напрасно сношенная власяница -
Я больше не стыжусь того, что снится,
Того, что шепчут из миров иных.

Лишь в сновидениях я не ношу оков,
И только шепоту теней я внемлю,
Пока душа, покинувшая Землю,
Не возвратится в бренный свой альков.

А на Земле под озорные голоса
Тащу себя за кудри из болота.
Для чуда мне так сильно нужен кто-то,
Кто безусловно верит в чудеса.

Для чуда мне нужна толика волшебства:
Старик Хоттабыч, Золотая рыбка -
Гладь зеркала податлива и зыбка,
Но я забыл заветные слова.

И без ключа от собственного мира грёз,
Бросаюсь без разбора в чьи-то стёкла
Прочь от действительности, что поблёкла,
Ни разу и не засияв всерьез.

Пускай клеймят меня пристрастным жить во лжи,
Едва ли я смогу остановиться.
Лишь эта ложь мешает мне разбиться
О выцветшие в полдень витражи.

Но в самый темный час, едва лишившись сил,
Я погружаюсь медленно в перину.
Еще мгновение, и я отрину
Все то, что наяву превозносил.

Шепот теней доносится издалека,
Гладь зеркала расходится волнами,
А исповедь, сложившись в оригами,
Уводит журавлей за облака.


Август 2024, Москва

­Зачем мне снова снятся города,
Где нет давно моих бесстыжих окон,
Где забытье вплетает сквозь года
Дни молодости в свой паучий кокон?

Зачем мне снится будто только там,
На стогнах пылко танцевало счастье?
Ведь помню: тихо кралась по пятам
Тоска, прикованная за запястье.

И утреннее небо, словно ртуть,
Струится ядом в проблесках рассвета.
И все во мне, проснувшись, рвется в путь,
Куда-то в новый поворот сюжета,

Где за грядой находок и потерь
Все также ярко и неумолимо
Приснится город, где живу теперь.
Приснится жизнь, что птицей мчится мимо.


Март 2025, Эсто-Садок

Мелодия мгновений непроста,
И саксофон глаголет баритоном
Об озорстве прыжков с моста
То босиком, то в тазике с бетоном,

О путеводных звездах фонарей,
Что ждут заблудших на пустой аллее,
И с каждым тактом жизнь быстрей,
Падение дождя - еще плавнее.

Под роковую серенаду пуль
За окнами бесхитростных каморок,
Хранящих таинства кастрюль,
Последних сплетен, баек, поговорок,

Тревожным голосом хрипит труба,
Предвидя неизбежную разлуку.
Блюз не дописан, и судьба
Берет перо в безжалостную руку.

Предначертание, как под венец,
Ведет надежду по Зеленой миле,
Для жаждущих тепла сердец
Сухой закон еще надолго в силе.

Ворчит угрюмо старый контрабас.
С приговоренной сдержано простившись,
Он уповает на тот час,
Когда она, из пепла возродившись,

Вплетется в партитуру, словно нить,
Частицей паутины сновидений,
Способной вдруг остановить
Круговорот грехов и искуплений.

Мелодия мгновений непроста,
А инструмент не вызовет оваций,
Играя с нотного листа
Без промахов и без импровизаций.


Сентябрь 2011, Сеул