Уцелевшая стена

Неужто это конец? Начало? Что же это? Вот наставили ружье, заблестел штык, вот молоденький солдатик неуклюже приставил его к плечу. И я впервые чувствую, что до поры свершения осталось так немного. Заскрипели зубы у команды, у некоторых потные лица. Они трусили, но было поздно, наступал рассвет и нужно действовать...
Я впервые оглядел, что мир стал чище без меня; или мне казалось... Некогда пасмурное небо, утопающее в болотной сырости и тиши, обрело голубую шаль и меж тучками заблестел солнечный луч. Мне было страшно осознать, что этого я больше не увижу. Время ушло вспять и хотелось скорее отсрочить гибель. И что же, я должен лежать в сырой земле, укрытый поверх камнями, с деревянной дощечкой, которая сгниёт со времен!? Мое тело, буйное и молодое, хочет видеть в этой жизни игру, хочет видеть приливы и переливы изящных красок и блестящих оттенков. Моя душа угасает: солнце стало еще жарче, зной заслонял глаза и не давал дышать; лишь темень туч сулили мне верную благодать и возвращали меня обратно.
Тот рябчик, неумело держащий ружье, вдруг услышал в стенах разрушенной церкви певчие голоса птиц. Они пускались в пляс, они играли вальс. Не описать того, что думал солдатик, что переживал. Ему казалось птицы говорили: "отступитесь!", "уходите!", "оставьте!". Эти умоляющие стенания и мольба должны были звучать иначе, но птички пели так изящно, будто и в гибели они видел карнавал и представление. Этот калейдоскоп реальности и фантастики казалось как игра в театр; некогда актерами стали многие, окружавшие церковь. Птицы были симфоническим хором, они не видели, что творилось за белой уцелевшей стеной.
И как гром поражает небо, так и к ним взлетел ворон. Хор прекратился. Заиграл оркестр. Закричал Он...