Пример 3.

Батюшка дает не очень большую сумку и посылает в наш магазин, благо он находился в 10-ти метрах от подъезда. Приходишь, выставляешь тару и говоришь «пароль»: На обмен. Ибо просто так в магазинах посуду не принимали, тары не хватало. Но для «своих» (продавщица хорошо знала и меня и Батюшку) был возможен обменный вариант. К примеру, сдаешь 25-30 пустых и покупаешь три флакона лимонада и пять пива. И все довольны. 1
В ту весеннюю субботу Олежкины родители как всегда укатили на дачу, а Олежка решил навести порядок. Жил он неподалеку, полчаса легким шагом, и пока я к нему топал, он набил пустой тарой четыре сумки и рюкзак. Во накопил! К счастью, приемный пункт находился в пяти минутах ходьбы от его дома во дворах, далеко тащить не пришлось.
Мы пришли, заняли гигантскую очередь (суббота!) и стали думать, как бы убить время. И тут в наши головы одновременно пришла одна и та же гениальная идея: А не тяпнуть ли пивка? Задумано – сделано. Пустая трехлитровая банка у нас была, ближайший ларек находился в пяти минутах ходьбы, и я побежал. Принес пива, мы его начали пить по очереди прямо из банки, периодически перекуривали, болтали о том, о сем, очередь двигалась, но… банка закончилась, а народу впереди еще оставалось достаточно. Что делать – я опять побежал. Прикончили вторую банку – тут и очередь подошла. Сдали тару, получили кучу денег и на радостях вновь побежали в ларек: надо же обмыть такую удачную операцию! Взяли банку и двинули к Олежке. Дома уже посидели с кайфом и с закуской, но через некоторое время почувствовали, что пиво больше не лезет. А чё это мы все пиво да пиво пьем, - сказал шурин, сбегал в «закрома» и приволок пузырь Слезы. Ну, сами понимаете, водка на пиво – дело жуткое, и через некоторое время я вдруг заметил, что сижу на кухне один. А куда же Олег подевался? Я побрел на поиски и обнаружил его преспокойно спящим на диване в комнате! Я опупел. И что делать? Действительно, хоте-лось уже не пить, а спать; и я подумал, а не прилечь ли и мне тоже? Но взял себя в руки и все-таки дополз до дому, не забыв прихватить остатки пива. Помнится, жена долго смеялась над незадачливыми алкашами. Вот такая история.
1. А вот этого я совсем не помню. Лишний раз подтверждение, что память человеческая избирательна, кому что западёт в душу. Так что для истории нужно фиксировать только факты и по свежим следам, может, правы те, кто ежевечерне ведёт дневник, фиксируя факты прошедшего дня. Факты, а не эмоции!
Возвращаюсь в 75-й год на Юго-запад. Пока проходил период адаптации в незнакомом районе и в новой школе, я каждое воскресенье ездил в Кунцево и общался со старыми друзьями. В основном, с Новиковым и Дмитриевым, к тому же, с Костей мы периодически перезванивались. Но со временем появились новые приятели, образовалась группа «Го-лоса Планеты» (заинтересованных читателей отсылаю к моему опусу «История рок-группы «Голоса Планеты», окончательный вариант которого я сделал в 2001-м году), и мои визиты на Малую Филевскую улицу постепенно сошли на нет. А в конце 70-х старые кореша́ начали расползаться как тараканы.
Следует с удовлетворением отметить, что телефон в нашей квартире стоял на тумбочке в прихожей, говорить приходилось стоя, и слышно было во всех комнатах; Батюшка долгие «базары по трубе» не приветствовал, поэтому я старался звонить только по необ-ходимости (например, предельно кратко договориться о репетиции), а всякие «ля-ля-ля» мог себе позволить только в отсутствии домашних. А поскольку такое случалось очень редко (у Дяди Бори была госдача в Серебряном Бору, но почему-то Батюшка и К. туда ездить не особо любили, разве что летом иногда),1 то и «звонильное настроение» (как я это называю после 3-х литров пива) на меня нападало нечасто. Поэтому точную хронологию событий восстановить уже трудно. А Дневников я тогда еще не вел, о чем жалею до сих пор. Но факты таковы. Звоню Новикову – женился, переехал. Звоню Дмитриеву – женился, переехал. И ни адресов, ни телефонов. И вот что интересно: ни один тунгус не позвонил и не сказал (а мой номер у них был), что вот, так и так, я переселился, вот мой новый номер и т.п. Как будто бы 10 лет – ну если не закадычной дружбы, так хотя бы общения – коту под хвост. Я в свое время тоже переехал, когда женился, но, однако сразу засел за Фон и в течение недели обзвонил всех друзей-приятелей-знакомых, с которыми я встречался и перезванивался. Это логично, по-моему. А тут – ни ответа, ни привета. Непонятно. Пока на месте оставался Жека Калинкин (о судьбе Эверауса, Сербуча, Красного и прочих мне ничего не известно, ибо им я не звонил, и пересекались мы очень редко), но я с ним практически не общался, ибо он был немного не современным: не отращивал патлы, не слушал рок, не играл на гитаре и т.п. Возникла ситуация, похожая на историю с Колей Костенко: детские игры в ковбоев-индейцев закончились, а «по-взрослому» говорить особо было не о чем. Но, по воле случая, он оказался самым последним из Кунцевских могикан, с которым мне удалось пообщаться напоследок.
1. Опять память его подвела: мы с 1971 года по 1982-й, пока дядя Боря не ушёл на пенсию после двух инфарктов, каждое лето с 1 июня по 1 сентября проводили на даче в Серебряном Бору, а зимой минимум раз восемь уезжали с пятницы по воскресенье в цековский пансионат на Клязьму, забирая с собой его младшую сестру Александру (Алю – Алюшку –Люшку), и он оставался в квартире один.
Вы, конечно, помните, что в конце 80-го ко мне приезжал Ляха, и мы неплохо посидели вечерок в хате его дальней родственницы на Молодежной. Улавливаете фишку? Нет? Да ведь Молодежная – это следующая остановка за Кунцевской! Естественно, я не мог упустить такое совпадение, и уезжая от Ляхи днем 31-го декабря, проехал одну остановку и направился прямо к Жеке. Но особо поболтать не удалось, ибо вместе со своими однокурсниками он готовился к встрече Нового Года, к тому же ему надо было куда-то ехать. Мы тяпнули по рюмашке, про Костю и Мишу он ничего не знал, зато сообщил потрясающую новость: вернулся из Чехословакии Мушкатер! Само собой, такую возможность пообщаться с бывшим одноклассником я пропустить не мог, мы вместе с Жекой спустились с 14-го этажа на 12-й и позвонили в квартиру. Дверь открыл сам Серега, длинный и худой как щепка (а я его помнил маленьким и толстеньким). Привет, говорит Жека, я тебе старого друга привел, помнишь его, мы вместе учились? И называет мое имя. А Мушкатер вдруг говорит: Не помню! Я чуть не упал! Правда, он тут же предложил пойти на лестницу, перекурить и освежить память, но Жека торопился, а мне не хотелось ехать в метро одному; к тому же меня так потрясло это «не помню», что мы с Жекой отвалили. Как так? Человек, который три года просидел за соседней партой, с которым общались постоянно, и даже в чьем номере летом 73-го я два дня прожил в пансионате на Клязьме (туда все наши ЦКовские ездили), меня забыл? Нет, это просто в голове не укладывалось. Пять лет не виделись? Ну и что? Ведь других одноклассников он не забыл. К тому же, у меня с Мушкатером связано еще одно отдельное