История пепельной дороги

В мире остался лишь один оттенок — тёмно-серый, практически на границе с чёрным. Чернильные облака сверху, снизу — пепельный покров, и нигде ни намёка на другие цвета. Природа преобразилась, вернее, ей пришлось преобразиться и впитать в себя унылые и траурные тона воцарившейся над всем Вуали. Не было больше смены дня и ночи — под Вуалью всегда стояли сумерки, а из всех сезонов остался только один — пепельная зима.
«Грязь, отражённая в грязи» — подумал Феникс, оглядывая простирающийся вокруг пейзаж. Он всё время находился в пути, и за всю жизнь так и не увидел мест, отличавшихся от этого: километры и километры неровной земли, покрытой плотным одеялом стоптанного пепла, и всюду тяжёлые тучи так низко нависали над землёй, оставляя для существования лишь тоненькую прослойку пространства. Складывалось ощущение, что ещё немного, ещё чуть-чуть и опутывающая планету Вуаль сомкнётся с земным пеплом и окончательно раздавит последние остатки человечества. Феникс считал подобный исход довольно справедливым, он никогда не отрицал того, что изначально и безраздельно вина лежит на самом человеке.
А ещё он считал своих родителей большими шутниками, пусть даже никогда и не знал их лиц. Под Вуалью его имя приобретало ироничный окрас, ему доводилось слышать старые сказки про птицу-феникс, возрождающуюся из пепла, вот только в суровых наступивших реалиях ни у кого не было мыслей о «возрождении»; в отличие от птицы он родился в пепле, жил в его окружении, да и умереть ему предстояло именно в нём, потому что иначе было невозможно, потому что других вариантов под Вуалью ни у кого не существовало. А жизнь заключалась в продолжительных промежутках бодрствования, во время которых он искал дороги и брёл по ним, зажатый в душные тиски облаков и мёртвой земли.
Собственно сейчас Феникс, как и всегда, шёл по дороге, хотя назвать её таковой можно было исключительно потому, что у неё было определённое направление. У него при себе имелась большая и подробная карта, но в большинстве случаев он не прибегал к её помощи, да и была ли в этот какая-нибудь польза? Картами существовали во времена до падения Вуали, тогдашние люди пользовались ими, чтобы прибыть в определённое место, они имели цель, и по карте имели возможность прокладывать маршрут до этой самой цели, а была ли цель у Феникса? Нет, в чернильном мире места потеряли привлекательность и ценность, в его случае смысл был не в конечной цели, а именно в пути. Путь помогал убить время, путь давал ощущение настоящей жизни, путь давал надежду и уверенность в том, что он не закончится завтра. Феникс в любой мог повернуть и двинуться в новом направлении.
Рукой, затянутой в тугую и толстую перчатку, он оттянул рукав поношенного военного плаща и взглянул на запястье. Электронные часы — настоящее сокровище умирающей цивилизации — в привычном ритме продолжали отсчитывать секунды, прямоугольные цифры менялись по ту сторону потрескавшегося и мутного стекла. Время было 11:23 — ещё одна условность, которую принесла с собой Вуаль. Солнечный свет редко проникал под покров Вуали, и люди очень давно позабыли про смену дня и ночи, время стало лишь цифрами, никак не связанными с циклами обращения планеты вокруг светила.
Астрономическое время ни коим образом не волновало Феникса, его интересовала разница, прошедшая с того момента, как он проснулся. Результат был не очень утешительным, проснулся он в восемь и почти сразу выкурил первую сигарету, целую ночь его донимал кашель, не дававший как следует отдохнуть, Фениксу оставалось лишь прижимать к губам грязный платок и терпеть. Почти все ночи походили на эту — на протяжении нескольких часов он сражался с рождающимся внутри него сухим кашлем, царапающим лёгкие, задыхался, а прямо под его головой в дорожной сумке в большом кармане лежали бережно укутанные в защитную плёнку сигареты. Спасительные, свежие, нужные сигареты… Но во время сна он запретил себе к ним прикасаться.
Зато они были первой вещью, которую он доставал сразу по пробуждению, если ему всё-таки удавалось заснуть. Наверное, именно эти моменты и были настоящей жизнью, всё остальное было только ради возможности покурить. Предвкушая свежесть, он извлекал из нескольких слоёв пузырчатой упаковки тонкий белый цилиндрик и закусывал самый его кончик, после мучений сухого кашля было истинным удовольствием немного посмаковать момент, а уже чуть погодя раздавить зубами внутренний баллон и почувствовать свежесть. В сигаретах было совсем немного чистого воздуха, ничего не стоило выкурить её за одну затяжку, но так поступали только неопытные путники, те, кто только начинал топтать пепел. Феникс тянул свою маленькими, короткими затягами и в иные дни растягивал одну сигарету на рекордные десять минут. Это было мастерство, пришедшее с годами, эта была роскошь, выше которой для него не существовало.
Часы показывали 11:23, с первой сигареты прошло всего три с половиной часа, а до второй оставалось по крайней мере сто двадцать минут. Свежесть и чистота, наполнившие его лёгкие по пробуждению начинали иссякать, кашель и скованность в груди лишь на незначительное время отступили под благотворным влиянием сигарет и стремились как можно скорее вернуться на привычные позиции. Но до следующей сигареты было два часа, и он не собирался нарушать заведённый распорядок дня.
— Время? — С надеждой спросил Каспер, следующий в нескольких шагах позади него.
Феникс обернулся на его голос. Он увидел молодого парня с объёмным рюкзаком за плечами и две дорожки следов, продавленных в грязно-сером пепле, позади Каспера было тоже самое, что и с любой другой стороны — почерневший, плоский мир.
— Нет. — Ответил Феникс. Разговоры у них были короткими, чтобы пыль не успевала забить рот. — Ещё долго.
Лицо парнишки скривилось, а пальцы пробежались по клапану кармана, в котором находились сигареты. «Сопляк» — подумал Феникс, отворачиваясь от нескладной и такой неприспособленной фигуры парня. По его мнению, Каспер был заранее обречён в этом мире, где многим приходилось топтать пепельные дороги, но не всем хватало сил пройти этими путями.
Пока он стоял, пепел успел занести носки его высоких сапог, Феникс резко высвободил ноги, подняв микроскопические смерчи чёрной пыльцы, и двинулся дальше. У него имелся определённый распорядок дня, который на протяжении лет помогал ему выживать в условиях Вуали. Он выкуривал три сигареты в промежутках между попытками заснуть: одну сразу по пробуждению, вторую примерно в середине перехода и последнюю — прямо перед тем, как разлечься в палатке и попытаться заснуть. Трижды во время бодрствования он имел возможность дышать. Три раза его зубы с большим наслаждением прокусывали внутренний баллон, из которого в его уставшее тело приходило облегчение. При грамотном использовании сигарет, это обеспечивало ему примерно полчаса чистого дыхания.
Конечно, это не означало, что от установившегося правила не бывало исключений. Иногда случались пепельные метели, когда чёрный ветер через открытые пространства гнал осязаемые облака, способные придушить человека в течение нескольких секунд. Фениксу доводилось видеть жертв метелей — ноздри, рты и уши у них были полны пепла, моментально забивающего дыхательные пути и отсекающего жизнь. Ему самому однажды пришлось на протяжении полутора часов лежать в глубоком овраге и непрестанно курить сигареты, одну за другой, одну за другой он вытягивал их в себя, а над ним неистовый ветер гнал кубометры опасной и едкой пыли. В том овраге он оставил недельный запас сигарет.
Следовало вознести хвалу тому, что пепельные метели случались не слишком часто. Свой нынешний запас сигарет Феникс вынес из последнего города, в котором успел побывать. Ему удалось раздобыть примерно девять десятков сигарет, неистово торгуясь за каждую из них, а когда дипломатия заходила в тупик, в дело шли более первобытные методы. Мир под Вуалью был жестоким миром, и Феникс хорошо разбирался в его незатейливых законах. Сложившиеся обстоятельства вынудили его покинуть город раньше планируемого срока, пришлось бросить несколько выгодных предложений, но слишком многие успели заприметить его самого и сумку, в которой хранилось несколько десятков сигарет, что само по себе выступало поводом для жадных взглядов и тихих перешёптываний за его спиной.
Девяносто сигарет плюс минус несколько штук — это примерно четыре недели сносного существования, если не отклоняться от устоявшегося распорядка дня, вполне приемлемый срок, достаточный для поиска нового города и пополнения необходимых запасов. С момента выхода из города прошло две недели, то есть он истратил сорок две сигареты, и эта цифра была точна, ибо от неё зависела жизнь Феникса. За две недели он ни разу не выбился из графика, а сегодня выкурил сорок третью сигарету. До следующей оставалось два часа.
Пепел поглощает все звуки, Феникс отчётливо услышал за спиной тихий треск, а потом до него долетел запах, который невозможно ни с чем перепутать, только одна вещь пахла подобным образом. Оборачиваться он не стал. «Поганый засранец, — Феникс сплюнул, — Кой смысл спрашивать про время, если всё равно не можешь держать график? Мог бы хотя бы в сторону отойти, ублюдок мелкий». Но он ничего не сказал Касперу, лишь ускорил шаг.
***
Толстяк с обвисшей, покрытой оспинами кожей жадно разглядывал Феникса, пытаясь взглядом проникнуть под складки толстого армейского плаща, дабы оценить, сколько добра скрывается в его неприметной сумке. Феникс давно уже свыкся с прилипающими и цепкими глазками, за последние несколько часов это был уже третий торговец, к которому он приходил за сигаретами.
Толстяк сидел по ту сторону решётки и наблюдал за тем, как Феникс заворачивает в пузырчатую бумагу сигареты. Путнику не нравилось тот объём внимания, который уделял его приготовлениям торговец, он старался находиться к нему в пол-оборота, но так, чтобы не выпускать толстяка из поля зрения.
Рукав плаща зацепился за лямку сумки, и в свете тусклой лампочки сверкнул циферблат электронных часов на запястье Феникса, что не укрылось от торговца.
— Интересный экземпляр. — Пробасил он сквозь небольшое окошечко, соединяющее его с покупателями. — Я дам тебе два десятка сигарет в обмен на твои часики.
Феникс дёрнул рукой, возвращая рукав на место.
— Не обмениваю. — Отрезал он, прекрасно зная, что работающая электроника (пусть даже обыкновенные часы) ценится на порядок выше.
— Возможно, ты передумаешь… Допустим, если к ним прибавить твой нож, то я расщедрюсь на три, нет четыре десятка сигарет! — Толстяк чуть не пустил слюни от перспективы заполучить разом такие сокровища, отчего показался Фениксу ещё более омерзительным. — Подумай, путник, щедрость под Вуалью редка…
Феникс лишь мотнул головой. У торговцев собственные представления о понятии щедрость.
— Мы с тобой не договоримся? — В словах торговца не было запугивания, но Феникс буквально ощутил намёк на возможную угрозу. Он слишком задержался в городе, и уже стал мозолить глаза местным жителям. В его интересах было как можно скорее вновь вернуться на тропу. — Ты не из тех, кто любит поторговаться? Или ты просто спешишь? А может, убегаешь? — Глаза толстяка блеснули, он весь прижался к решётке из металлических прутьев. — Я слышал, в городе украли огнестрел… а ты так торопишься…
Приходящие в город были удобной мишенью для навешивания подозрений. Вещи часто пропадают, и проще всего связывать это с путниками, которые предпочитают не задерживаться в городах.
— Ты хочешь меня в чём-то обвинить? — Феникс закрыл сумку и положил ладонь на рукоять ножа.
— Лишь предупредить, что в городах не любят пришлых.
Уходя от торговца с его бдительными глазками и опасными подозрениями, Феникс размышлял об огнестреле. Под Вуалью оружие давно стало большой редкостью, он пытался прикинуть, сколько сигарет можно получить за огнестрел и при любых раскладах цифры получались внушительными.
***
На окраине того города, откуда Феникс убывал в срочном порядке, находился давно разворованный и разгромленный магазин. По сути, от него остались одни стены, потому как большая часть крыши успела провалиться вниз. Всё, чем в нём можно было поживиться, давно разошлось по рукам, магазин совершенно не интересовал Феникса, но тем не менее он нырнул под его кирпичное прикрытие и занял наблюдательный пост. Он смотрел в сторону города и в вуальных сумерках выглядывал паразитов — прихвостней тех торговцев, что сначала давали тебе товар, а потом пускали по твоему следу головорезов, приносящих товар обратно. Во всех городах бизнес, подобный этому, процветал. Он надеялся на небольшой ветер, потому что глубокие следы, оставленные им в пепле, смотрелись чересчур откровенно — и слепой бы сумел по ним пройти, но с другой сторону, разве он один покинул город? Разве он не видел фигуры и тени других путников, расходящихся в различных направлениях. Интересно, за сколькими из них сейчас тянутся хвосты, направленные расчётливой рукой торговцев?
Он сидел в неудобной позе возле окна без стёкол, сумка давила на плечи. Но он и не думал снимать её. В мире, где жизнь измерялась сигаретами и пальчиковыми батарейками, сумка практически являлась частью его самого, без неё он бы с трудом протянул и двое суток. И речи не было о том, чтобы во время перехода освобождать от неё плечи. Тем более вблизи города.
Не так-то просто различить крадущиеся, осторожные, бесцветные фигуры на сером фоне, но Феникс был опытным путником, пепел был его стихией, он умел с ним ладить и ориентироваться в его одинаковых пейзажах. Его глаза различали оттенки и полутона, и он знал признаки, по которым паразиты выдают себя. Дорога была пустая, никто не шёл за ним из города, видимо, торговцы наметили своим ищейкам другие жертвы. И всё же он решил выждать ещё двадцать минут, засекая время по своим часам, которые успели привлечь ненужное внимание в городе. Никого. Город отпустил его.
Феникс собирался покинуть развалины магазина, когда за его спиной кто-то громко чихнул.
Он отпрыгнул в сторону и одновременно развернулся. Левая рука легла на чеку фальшфейера, правая — обхватила рукоять широкого ножа и резким движением извлекла лезвие. Феникс изготовился к атаке, за спиной у него была кирпичная стена, а прямо перед ним появилось испуганное лицо.
— Нет-нет-нет! — Завопил парень, на вид ему было около восемнадцати. Он выставил перед собой широко распахнутые ладони, словно надеясь, что они смогут защитить его. — Не убивай!
— Какого чёрта подкрадываешься? — Рявкнул Феникс, в его голове уже рисовались альтернативы дальнейшего развития событий. На вид хлипкий парень никак не походил на засланную ищейку-мародёра, тем более, что на дороге Феникс никого так и не заметил. Не могли же паразиты обойти его с другой стороны?
— Не подкрадываюсь! Нет! Я тут спал, я живу в этом магазине. — Парень теперь сам вжимался спиною в тесный угол, стараясь набрать дистанцию. Нож в руках Феникса стал центром его внимания. — Это было моё укрытие…
Никакой торговец не оставил при себе столь жалкую ищейку. Лицо парня было перемазано грязными разводами, но даже под этим гримом Феникс разглядел бледную кожу. Парень был не на шутку перепуган. Стараясь не выпускать его из поля зрения, он быстрым взглядом пробежался по внутренностям магазина. Действительно, в одном месте под рухнувшей крышей образовалось что-то вроде кармана, защищающего от ветра и посторонних взглядов. Оттуда же выглядывал кусок маскировочного брезентового кокона, заменявшего юноше палатку. Возле ног парня стоял пузатый рюкзак.
Всё говорило в пользу того, что сопляк не врёт, но всё же осторожность никогда не бывает в избытке. Феникс отпустил чеку фальшфейера — эта штука годилась для бешеных собак, на человека она не имела сильного эффекта, — но нож прятать не торопился. Он вышел из боевой стойки, однако лезвие по-прежнему лежало у него в перчатках.
И как он только не заметил рюкзака и самого парня? Видимо, он был слишком озабочен собственной спиной, поэтому и не глядел прямо перед собой. Вспомнив про возможный хвост, Феникс обернулся и поглядел на дорогу, она была пуста, однако он терял время, а город оставался ещё слишком близко. Нужно было продолжать путь.
— Заткни пасть. Я тебя не трону. — Он убрал нож и широкими шагами двинулся в сторону выхода. — Тебе и самому лучше убраться отсюда. — Он многозначительно посмотрел в сторону громады города, его совершенно не волновало, понял парень его посыл или нет.
— Но я не знаю, куда идти… — Молящий, чуть не плачущий голос за его спиной. — Мне нельзя возвращаться в город. Я не знаю, куда идти…
«Я тоже» — мысленно усмехнулся Феникс. Он уже знал следующий вопрос сопляка, и он ему не нравился.
— Можно я пойду с тобой? — Мольбы и слёз прибавилось, а между ними звучала надежда? Правильно ли Феникс услышал, что сопляк возлагал на него надежду? Никто на всём протяжении пепельных дорог не стал бы так дёшево торговать собственной жизнью, набиваясь в попутчики к совершенно незнакомому человеку. Глупости на это хватало лишь наивным недоумкам.
— Нет. — Таков был ответ Феникса. Но спустя несколько шагов он остановился, развернулся и бросил отрывистую команду. — Да, быстро собирай вещи. Я жду ровно минуту.
В тот момент им руководила не жалость, не чувство сострадания, не желание помочь, ничего этого не было и в помине. В дело вступил обыкновенный практический расчёт и те выгоды, которые вытекали из неожиданно принятого решения. Вуаль отгородила людей от бога, обитавшего на небесах, и в сумерках пепельной зимы все они стали ещё большими эгоистами, ведь теперь никто не мог следить за их непомерно возросшими грехами.
Феникс не утруждал себя вопросами морали, на пепельных дорогах с ней никто не считался. А решение пойти с ним парень принял сам, Феникс его ни к чему не принуждал. В конечном итоге, жизнь сопляка принадлежала сопляку, и он решил торговать ею, положившись на волю случайного путника, коим и оказался Феникс. Он стоял на месте ровно минуту, после чего развернулся и пошёл прочь от города. За ним слышались поспешные шаги.
***
Уже две недели Каспер шёл вместе с ним. За это время Феникс успел как следует приглядеться к парнишке и прийти к определённым выводам. Несомненно, решение взять его с собой было спорным, но при определённом угле зрения Феникс мог поиметь с этой авантюры пользу. Так поступить он и собирался.
Первое, что бросалось в глаза — полнейшая неприспособленность парня к кочевой жизни. Он не был создан для пепельных дорог, для них он был слишком мягким. Каспер был изнеженным, избалованным, абсолютно не закалённым и хрупким. Фениксу подумалось, что он был сыном какого-нибудь торговца или продуктового барона, не исключено, что Каспер жил в том самом городе, который Феникс покидал в большой спешке. Возможно, в тамошних кругах сменилась власть, возможно, парня отправили в ссылку, просто не верилось, что он покинул город по собственной инициативе — не той он был породы и выучки. Вне зависимости от причины его вынудили покинуть город, и вот он остался предоставлен пепельным просторам и воли тех, кто топтал их.
И тем не менее у него за спиной болтался рюкзак, во внутренностях которого (Феникс в этом не сомневался) могло отыскаться немало занятных вещиц. Ему ничто не мешало как-нибудь во время сна аккуратно развязать тесёмки рюкзака и внимательно изучить его наполнение — Каспер об этом бы даже не догадался, к тому же спал он так крепко, что порой приходилось его немного подпинывать, чтобы разбудить. В отличие от Феникса у молодого человека не было таких сильных проблем с кашлем.
Скорее всего, в наивную и молодую голову сопляка даже не приходила мысль о том, что Феникс может убить его и прибрать к рукам что-нибудь полезное из его рюкзака. Глупо было бы отрицать, что подобные мысли не посещали холодный и суровый мозг Феникса. Ещё там в магазине без крыши на долю секунды у него проскользнула идея одним резким ударом прикончить мальчишку и прошерстить его вещи, но сразу за ней пришла более зрелая. Долгий опыт путника нашептал ему другой план.
«Мальчишка долго не протянет на дороге, таких как он, пыль быстрее прочих прибирает. Нет нужды пачкать руки и тратить на него время. Пусть идёт, а дорога сделает всю грязную работу». Так Феникс и решил, он положился на пепельную дорогу.
В рюкзаке у Каспера было много интересных вещей и, что важнее всего, там обязаны были быть сигареты. Фениксу не было нужды отбирать их силой до той поры, пока мальчишка мог передвигаться на своих двоих и нести на своей спине рюкзак, содержимое которого с самого начала стало принадлежать Фениксу. Каспер не сможет продержаться долго: пепельная метель, бешеные собаки или пыльные мародёры — что-то из этого в обязательном порядке прикончит его, и после этого Феникс присвоит себе его сигареты и то, что посчитает для себя полезным. А до той поры он не видел смысла взваливать на себя лишнюю ношу. Мальчишка был его долгосрочным вложением в будущее.
Четырнадцать дней совместного пути целиком подтверждали его рассуждения — мальчишка загибался, ему не хватало выдержки, ему вечно хотелось пить, на открытых пространствах Каспер начинал задыхаться, и в такие моменты сигареты он переводил со страшной периодичностью.
Феникс был вынужден передвигаться медленно, мальчишка был балластом, якорем, не дававшем возможности покрывать необходимые расстояния, но, тем не менее, он избавлял Феникса от лишнего труда. По прикидкам матёрого путника, уже близко был тот день, когда Каспер упадёт в пепел и больше не поднимется, а вещи из его рюкзака перекочуют в сумку Феникса. Однако Каспер продолжал выбиваться из сил и плестись с болезненным видом за своим поводырём, даже не подозревая о расчётливых планах последнего. В мире пепельных дорог у него не было шансов, это Каспер понимал не хуже Феникса, поэтому ему оставалось только следовать роли ведомого и надеяться, что этот переход когда-нибудь закончится.
Двое шли по слою пепла, над ними чернела низкая Вуаль, линия горизонта перешла в область абстрактных понятий. Где-то на периферии видимости занимались скрученные столбики чёрной пыли, не представлявшие для них опасности.
Феникс посмотрел на часы:
— Время. — Скомандовал он. — Перекур.
— Ох, наконец-то! — Протянул Каспер и одним неловким движением сбросил в себя рюкзак прямо в пепел. — Вся спина затекла, да и в горле пересохло, всё хотелось глотнуть воздуха…
Его жалобы совершенно не интересовали Феникса. Зато он очень внимательно следил за тем, как парень достаёт из нагрудного кармана толстую пачку сигарет — ещё один показатель неопытности и расточительства. По пыльным дорогам топчется много сброда, так и норовящего продлить собственную жизнь за счёт чужих сигарет, поэтому уважающие себя путники ни в коем случае не стали бы класть пачку на столь видное место. Любой встречный сразу увидит раздутый от сигарет карман, и где гарантия того, что алчность не взыграет в его сердце? Не следовало лишний раз искушать таких же путников, ни к чему хорошему подобные соблазны привести не могут. К тому же нагрудные карманы не обеспечивали хорошей защиты — пыль проникала сквозь них и оставалась на сигаретах, ничего критичного в этом не было, но разве вам способно доставить удовольствие курево, скрипящее на зубах.
Мальчишка не ведал о всех этих тонкостях, а в интересах Феникса не было посвящать его в них. Пусть делает, как хочет.
Он наблюдал за тем, как Каспер быстро разжёвывает внутренний баллон и буквально в несколько глотков опустошает всю сигарету. Жест, в равной мере говорящей о глупости и недальновидности. Если курить сигареты таким образом, то можно и не надеяться дойти до следующего города. Феникс неспроста пытался приучить мальчишку к собственному распорядку дня, к трёхразовому курению, он вовсе не хотел воспитать его путником, просто после их встречи он, наравне со своими, принялся считать сигареты Каспера. Дорога заберёт мальчишку, а сигареты останутся ему.
Смысл был простой — заставить Каспера сейчас курить меньше, чтобы потом забрать себе больше. Грубый и безжалостный расчёт, но под Вуалью обитали только эгоисты. Однако сопляк никак не желал придерживаться установленных норм. На протяжении дня он выкуривал больше сигарет, наверное, надеясь, что Феникс ничего не замечает, не слышит хруста внутреннего баллона и не чувствует свежего запаха. Со времени их совместного путешествия Каспер осушил семьдесят две сигареты. На двадцать девять больше, чем Феникс. Более чем недельный запас.
Очень быстро сигарета Каспера кончилась. Он пососал её с видом недоразвитого ребёнка, облизал языком и отшвырнул в сторону использованную оболочку. Феникс молча проследил за её полётом, запомнил место падения и достал из глубин тщательной упаковки полагающуюся по распорядку вторую сигарету. Сумку он так и не снял с плеча.
Почти ритуальным движением он положил в рот сигарету и прижал её пепельными, потрескавшимися губами. Он не торопился, он знал, что заслужил следующие десять минут и может позволить себе немного посмаковать предвкушение. Языком он несколько раз прошёлся по прохладной капсуле внутреннего баллона, если наклонить голову, то можно почувствовать, как внутри неё плескается сжиженная прохлада. Он не стал прокусывать ломкую капсулу сразу, вместо этого он лишь надавил на неё левым клыком и почувствовал, как сквозь малюсенькую дырочку в него начинает проникать свежий воздух, не содержащий в себе ни грамма пепла.
Сначала свежесть прошлась по его зубам, верхняя челюсть, нижняя. Он надавил чуть сильнее, и волна свежести защекотала нёбо. Он перекатил сигарету в другой угол рта и проделал все те же манипуляции. Феникс вкушал сигарету микроскопическими порциями. Первую глубокую затяжку он сделал только после того, как вся ротовая полость освежилась. Фильтрованный и живой воздух проник в его лёгкие. В такие моменты дыхание вызывало наслаждение, а не приступы надсадного кашля, донимавшего его всё остальное время. Если под Вуалью и существовал рай, то он переносился в него трижды в день во время курения и всегда строго по расписанию.
Он расходовал свои сигареты с гораздо большей пользой, чем Каспер, бродящий с потерянным и скучающим видом. Фениксу подумалось, что будь у сопляка возможность, он бы непременно выкурил ещё одну сигарету. За всё время, что они успели провести вместе, тот даже не попытался перенять у Феникса хоть какие-нибудь привычки, способствующие выживанию в тёмно-сером мире. Интересно, задумывался Каспер хоть раз над тем, почему во время привалов и перекуров Феникс никогда не снимает с себя сумки? Или, например, как ему удаётся определять направление и понимать, в какую сторону двигаться?
Происходящее кругом как будто бы проходило мимо Каспера, или он всё ещё пребывал в радужной уверенности, что стоит только немного перетерпеть и всё снова будет как прежде, нужно только отшагать положенное количество километров и можно будет сбросить с себя тяжёлые пропыленные вещи и затягиваться сигаретами без всякого счёта.
Сбрасывать с себя рюкзак было дурной привычкой, это было известно всякому настоящему путнику — заплечная сума постепенно становилась часть самого человека, без которой его шансы на выживание резко устремлялись к нулю. А бесцеремонно сбрасывать его на этой территории было форменной глупостью, о чём Феникс не спешил сообщать Касперу. Начинался сезон дымчатых гадюк, ползучие бестии выползали из нор и предъявляли свои права на землю тем неосторожным людям, которым не хватало бдительности. Им ничего не стоило подкрасться совершенно незаметно под слоем пепла. Они приспосабливались к новым условиям и делали это на порядок успешнее людей.
Феникс высматривал под ногами волнистые линии, оставленные гибкими телами, но не замечал. Сброшенной кожи и гнёзд с прозрачными яйцами он тоже не обнаружил. Он посчитал бы за большую удачу пройтись по этой местности и не повстречаться с дымчатой гадюкой. Его сапоги были их очень прочной и толстой кожи и закрывали ноги до колен, к тому же у него на шее имелся специальный свисток, но рисковать лишний раз не хотелось.
Мальчишка бухнул рюкзаком о землю и вполне мог спровоцировать змей на атаку, на его счастье никого из них не оказалось поблизости. На свой счёт Феникс не переживал — ему не раз приходилось сталкиваться с дымчатыми гадюками, — но вот для Каспера такая встреча могла закончиться фатально. Естественно, Феникс промолчал и об этом: дымчатая гадюка вполне могла стать орудием смерти неопытного мальчишки.
Докурив сигарету (сорок четвёртую), он не стал её выбрасывать, а напротив сложил в боковой карман сумки, где хранились и остальные оболочки. Феникс знал места, где десять использованных оболочек можно было променять на одну целую сигарету, такие мелочи и позволяли ему выживать на протяжении долгих лет. Убедившись, что Каспер смотрит в другую сторону, он быстро поднял из пепла бездумно выброшенную им оболочку и добавил к своим. Во время каждого перекура Каспер швырял оболочки в сторону, а Феникс незаметно подбирал их и складировал в боковой карман. Жизнь всегда подкидывает нам крохи, и Феникс не гнушался подбирать их и присваивать себе.
— Всё. Время двигаться дальше. — Свежий воздух взбодрил его тело. Феникс чувствовал прилив сил и знал, что сможет идти ещё несколько часов. Если бы не мальчишка, он бы уже к вечеру миновал территорию дымчатых гадюк. Однако, он не сомневался, что уже скоро вновь останется в одиночестве и наверстает те километры, что отнял у него балласт.
— Уже? — Удивление в вопросе начинало бесить Феникса. Каждый привал и перекур заканчивался этим неизменным междометием. — Так быстро? Я не успел отдохнуть…
Феникс уже двигался дальше, Каспер мог сколько угодно задаваться вопросами, но сделать он мог только одно — набросить на себя рюкзак и трусцой догнать уходящего вперёд проводника.
***
Перед сном у них случился разговор. Говорил по большей части Каспер, Феникс лишь изредка вставлял несколько сухих слов, всем видом давая понять, что предпочитает молчать. Раскладывающаяся палатка Феникса стояла на небольшом возвышении, укрытом от ветров, и формой напоминала эластичный гроб, Каспер кутался в свой брезентовый кокон и спиной опирался на выступ скалы. Юноша возил ложкой по ребристым внутренностям консервной банки, более возрастной путник без всякого аппетита жевал длинные и тугие цилиндрики белкового заменителя. После трапезы Фениксу предстояло выкурить последнюю на сегодня сигарету.
— Слушай, — прервал тишину Каспер, — а ты знал, что раньше люди тоже курили?
— Им же нужно было чем-то дышать. — Лаконично отрезал Феникс.
— Да нет, я не про то. — Каспер усиленно заскрёб ложкой по жестяной банке, в нём пробудилось какое-то оживление, словно словесный понос, сдерживаемый на протяжении двух прошедших недель, наконец, достиг апофеоза и грозил вылиться наружу. — Я имел в виду раньше, то есть ещё до этого. — И он ткнул пальцем в небо. — До Вуали и пепла. Ещё в те времена, когда ничего этого не случилось.
«Те времена» были и прошли, и остались далеко за спинами человечества. В жизни Феникса не существовало «тех времён» и вряд ли они когда-нибудь настанут. Это всё было очень давним делом, разговаривать о котором не имело смысла. Феникс кое-что слышал о той жизни, что вели счастливые люди на земле, не покрытой Вуалью, но в нынешних реалиях эти сказки не имели никакой ценности. Он не видел смысла втолковывать очевидные вещи мальчишке, поэтому просто промолчал.
Тот, казалось, даже не заметил откровенного игнорирования.
— Люди действительно курили до Вуали. Только тогда этому придавался совершенно другой смысл. И делалось это совершенно иначе. В те времена, в те времена… курение считалось как бы вредным.
«Чушь, — прокомментировал Феникс про себя, — как до такого вообще можно додуматься? Как курение может вредить? В каких же условиях жили те люди, если им вредил свежий воздух из сигарет?»
Вполне очевидно, что мальчишка прочитал сомнение на лице Феникса, поэтому с ещё большим апломбом продолжил свою сказку.
— Знаю, как это может прозвучать, но тогда всё было по-другому. В сигареты набивали табак и всякую другую дрянь, потом их поджигали, и люди втягивали в себя продукты сгорания. — Фениксу не хватило выдержки, он едко хохотнул и наделил Каспера сомнительным взглядом. — Так и было. Они жгли сигареты в своих ртах и затягивались дымом, пускали его внутрь себя, а потом выдыхали… Так продолжалось до тех пор, пока сигарета не выгорала.
— Да? — Феникс всё старался представить себе это зрелище. — И зачем бы здравомыслящим людям понадобилось подобное издевательство над собой? — Он зачерпнул горсть пепла и протянул её Касперу. — На. Натри себе нос или положи в рот, думаю, ощущения будут примерно одинаковыми.
Касперу хватило мозгов понять, что путник над ним издевается. Высмеивает его и ни на секунду не верит произнесённым словам. От протянутой руки он отмахнулся.
— Я говорю на полном серьёзе. Хотя и сам не могу понять причину такого странного поведения, ведь они умышленно убивали себя, но ведь зачем-то это всё же делалось! Причём курение в те времена было популярной и всем доступной вещью.
— Если верить твоим словам, то тогдашние жители планеты специально вдыхали в себя дым, забивали им свои лёгкие и считали это вредным? — Спросил Феникс, лёгкие которого на тридцать процентов состояли из пыли и пепла, бороться с которыми помогали редкие затяжки спасительными сигаретами. — Звучит, совершенно нелепо. Это какой-то порочный круг с нарушением причинно-следственной связи.
— Так всё и было! — Вспыхнул Каспер, он уже пожалел о том, что завёл этот разговор. Но не собирался так скоро сдавать свои позиции. — Вуали не было, не было всего этого пепла и грязи, можно было спокойно дышать и…
— И поэтому люди решили специально совать себе в рот дымящую отраву. — Закончил за него Феникс. — Это же так логично.
Нет, нет, всё было не так, но Каспер не мог объяснить, как было на самом деле, а потому в этом споре мог быть только один правый — Феникс — и все аргументы разбивались о его железную логику. Да, где-то тут скрывался парадокс, которому не удавалось найти объяснение, и эта мелочь, эта деталь заставила Каспера заколебаться в собственных словах.
Он всегда верил в эту историю, он находил поведение бывших обитателей планеты загадочным, но никогда не ставил его под сомнение. Каспер постоянно искал оправдания для древних людей, он просто не мог принять идею о том, что они умышленно убивали себя без всякого умысла — такое предположение просто не имело смысла. Но столкнувшись с грубым неприятием Феникса, он почувствовал, как все его версии и гипотезы, и защитные речи рассыпаются в прах перед очевидной нелогичностью жизненного уклада древних.
И в самом деле, зачем нужно было дышать пеплом? Какое в этом могло быть удовольствие? Если они жили в окружении свежего воздуха и не знали, что такое пепельные метели, к чему было заставлять своё тело страдать?
— Как и в большинстве случаев, всё сводится к простому вопросу: зачем. — Феникс поднялся со своего места и потянул спину, время перед сном было единственным, когда он позволял себе снять сумку. — Поразмышляй над этим вопросом в контексте собственного рассказа. С таким же успехом можно было стрелять себе в голову или вбивать в ладони гвозди.
Оставив мальчишку теряться в сомнениях и искать ответ в дебрях извращённой логики, он забрался в палатку и достал из сумки сорок пятую сигарету. Привычная свежесть наполнила его рот и потекла по глотке туда, где зарождался сухой кашель. Он постепенно разжёвывал внутренний баллон и никак не мог представить людей, считающих курение вредной привычкой. Да, такие экземпляры однозначно никогда не топтали пепельных дорог. С другой стороны, мифические люди, вдыхавшие продукты сгорания, и послужили причиной появления Вуали. Так или иначе, именно их действия привели к мрачному результату, плоды которого они завещали всем своим будущим потомкам. У них явно наблюдались проблемы с головой, раз они сделали массовое убийство доступной вещью.
***
Мост ему сразу не понравился. Он привык к открытым пространствам, где выбор ничем не ограничивался, мосты же были однонаправленными и безвариантными, они оставляли лишь один путь, вынуждая следовать именно им. Конечно, никто не отменял обходной маршрут, но, если верить карте, такая альтернатива обошлась бы в несколько десятков километров, пару суток и довольно большое количество сигарет. Риск становился обоюдным: довериться мосту и сохранить сигареты или перестраховаться, дать задний ход и молиться на то, чтобы ему хватило запасов добраться до следующего города.
Четырёхполосная асфальтовая лента проходила над остатками вяло текущей речки буроватого оттенка. Трещины в покрытии давно успел забить пепел, он же припорошил колёса брошенный в беспорядке автомобилей. Легковушки, грузовики, мотоциклы и перевёрнутый велосипед загромождали проход, и Фениксу не было видно противоположного конца моста. Его взгляд упирался в автомобильный частокол, находящийся на расстоянии метров сорока от них, дальше была неизвестность. Мост представлялся идеальной засадой.
По правую руку от въезда на мост располагался большой рекламный щит, пепел за долгие года выел размещённую там картинку, снабжённую зазывающим текстом, однако какому-то умнику хватило смелости забраться на верхотуру и вывести на полотне собственную надпись.
ЭТО НАШ ХИМИЧЕСКИЙ ДОМ
Гласила она. Буквы были жирные, кривые, и от каждой вниз устремлялись подтёки. Видимо, автор хотел донести до зрителей только смысл, совершенно не утруждая себя оформлением.
Они взошли на мост. Феникс первым, за ним — Каспер, юноша часто шмыгал и почти на каждом шагу поправлял лямки рюкзака, раньше ему и не думалось, что вещи могут быть такими тяжёлыми. По дороге к мосту он успел выкурить одну лишнюю сигарету, но большой пользы от неё не было, его горло высохло, плечи тянуло к земле, а в голове играла пыль. Не в первый раз он задавался вопросом, а зачем, собственно, он решил пойти с этим грубым человеком, не устающим шагать по пепельным дорогам?
Оба — и проводник, и его ведомый — не уделили рекламному щиту времени более того, чем было необходимо для прочтения фразы.
В тот момент у них ещё была возможность, предчувствия с самого начала не обманывали Феникса, он знал, что мост — дурное место, но голова его была занята иным — он всё ещё пытался представить вредные сигареты и тех людей, которые в здравом рассудке и без принуждения забивали свои лёгкие горящими химикатами. Наверное, впервые в жизни он позволили себе расслабиться, а потом стало поздно что-либо исправлять.
Они появились из-за оставленных остовов машин: трое возле левой обочины, двое — у правой, ржаво заскрипели старые петли, и с водительского сидения грузовика на них стал пялиться лысый верзила, лицо которого практически не просматривалось под сетью шрамов. Ещё один залез прямо на крышу джипа и нагло принялся их осматривать.
Фениксу приходилось встречаться с ними раньше, тропа любого путника рано или поздно пересекалась с ними. Пепельные мародёры. Рыцари серых дорог. Пылевые бродяги. Названий много, суть едина — воры. И большие любители засад.
А ведь ему сразу не понравился этот мост, всё этот чёртов мальчишка, затеявший дурацкий разговор! И зачем Феникс топтал столько пепельных дорог, чтоб попасться в самую очевидную и детскую западню?
Перекрывшие проход не двигались, они наслаждались зрелищем попавшихся путников. Их мышеловка захлопнулась, и скорое время покажет, насколько удачным вышел улов.
Феникс обернулся. Ещё три молчаливых фигуры выстроились у них за спиной. Откуда они вообще могли там…? На глаза Фениксу попался рекламный плакат, на оборотной стороне которого он разглядел небольшую площадку, вполне пригодную для размещения нескольких человек, вдоль основной опоры щита шла лесенка из тонких скоб, продавленные в пепле следы сходились у ног застывших фигур.
«Ловко организовано, — подумал Феникс, — как детей развели. Интересно, сколько часов им пришлось просидеть за плакатом?» Размышлять о том, что было бы если бы он удосужился пристальнее присмотреться к плакату, не имело смысла. Ситуация получила завязку, значит действовать нужно было в её рамках.
— Молчи! — Шикнул Феникс. Краем глаза замечая изменения, происходящие с лицом Каспера. — Ни слова не вякай. Буду торговаться.
А больше им ничего не оставалось. Феникс стал быстро перебирать в голове возможные пути исхода из засады. О бегстве не было и речи, можно было попытаться дёрнуть назад, предпринять попытку прорваться сквозь заслон из молчаливых фигур. Феникс мельком оглянулся, нет, трое и довольно крупные, причём не с пустыми руками: у одного — автомобильный глушитель, перехваченный на манер дубины, у его товарища тоже какой-то металлолом, а последний легонько поигрывал цепью. Эти своё не упустят. Впереди рыцарей ещё больше, и кто знает, какие ещё ловушки они успели спрятать между машин. Про прыжок в бурую жидкость Феникс даже не думал.
Он поднял руки и приготовился выслушивать условия. Обычно пылевые бродяги убийствами не промышляли. Обычно…
Стоявший на крыше так же поднял вверх одну руку, Феникс заметил, что второй у него нет, в красной, потёртой пуховой куртке был предусмотрен только один рукав. Видимо, этот тут был за главного. На вид староват, да и лицо такое, будто он уже на протяжении долгого времени балансирует на грани смерти.
— Этот мост принадлежит Шиве. — Следовало признать, что в голосе у него сохранились сильные нотки. — И за проход по нему придётся заплатить. Снимайте свои сумки, а мои ребята сами решат, что из их содержимого пойдёт в уплату.
Дюжие парни по обоим сторонам дороги двинулись в их сторону. За спиной захрустел пепел, прятавшиеся за щитом тоже пошли на сближение, однако все, как один замерли, когда вновь прозвучал властный голос хозяина моста:
— Вот только перед тем, как мои ребята подойдут к вам, избавьте себя от оружия. Бросай на землю и подальше от себя. Нам не нужны несчастные случаи.
Каспер перевёл испуганные глаза на Феникса тот кивнул. Такое случается на пепельных дорогах сплошь и рядом, главное не делать глупостей и не шутить. Феникс снял с плеча лямку и осторожно поставил на землю сумку, Каспер дрожащими пальцами принялся распутывать ремни на своей груди, наконец, и ему удалось избавиться от рюкзака.
Феникс отщелкнул идущие по бедру ножны и бросил их в направлении ближайших машин, он видел, как один из рыцарей переместился поближе к брошенному оружию, мерзавец успел положить на него глаз. Фениксу было обидно то той степени, что хотелось выть, — у него был очень хороший нож, в городах такие экземпляры ценились по большой стоимости, а теперь этот привычный инструмент перейдёт во владение какого-то урода, прислуживающего однорукому хозяину моста.
«Н и подавитесь!» — Феникс наградил злым взглядом рыцаря, прицелившегося к его ножу, а тот скорчил обиженную гримасу, а затем развёл треснувшие губы в беззубом оскале. Он отстегнул нож, но левая рука привычно нащупала чеку фальшфейера, нужно только сорвать, резко дёрнуть, а потом появится брызжущее расплавленным пластиком пламя, которым можно нанести весьма сильные увечья. Если изловчиться, если подпустить из поближе, а потом сунуть факел прямо в одно из этих рыл…
Нет. Шансов слишком мало, а последствия непредсказуемы. Рыцарям серых дорог не составит труда придумать для него какую-нибудь изощрённую пытку. Тот же самый фальшфейер они найдут куда ему затолкать…
Корпус с горящим составом внутри он достал из кармана, положил на пепел и откатил в сторону ногой.
— О! — Однорукий Шива явно был удивлён. — Да ты полон сюрпризов, я уж и не думал найти такую вещицу у путника!
Да, факел тоже был редкостью. После стычки с бешеными собаками несколько месяцев назад Феникс всячески оберегал фальшфейер вплоть до того, что однажды отказался менять его на сигареты, хотя своих у него не оставалось. Без сомнений участь ножа и факела разделят его наручные часы — сокровище будет смотреться на единственной руке умирающего человека, именующего себя Шивой. А ещё компактная и лёгкая палатка, запасы белкового заменителя и, естественно, сигареты… А вот карты не тронут. Зачем карты этим обитателям моста? Для них это разрисованные бумажки, которые, скорее всего, сразу полетят в бурую речку.
— Всё? — Поинтересовался Шива. — Что-то не густо у вас с оружием, хочу надеяться, что хотя в ваших сумках будет, чем поживиться. Давайте!
Последняя команда относилась к серым рыцарям, на лицах у которых были одинаковые ухмылки, а в руках разного рода оружие, прихваченное с ближайшей свалки. Второй раз за день Феникс слишком глубоко ушёл в свои мысли, он переживал утрату ценного снаряжения и прикидывал, каковы его шансы добраться до города или встретить других путников, на самом деле главный вопрос заключался в том, сколько конкретно сигарет оставят ему бродяги. И внезапно ему открылось, что для него существует выход из сложившейся западни, эгоистичный и жестокий.
Феникс слегка выступил вперёд, заставив людей Шивы притормозить.
— Предлагаю обмен. — Громко крикнул он в направлении хозяина моста. — Я заплачу за проход, Шива!
Серые рыцари в недоумении обернулись, чтобы посмотреть на своего предводителя. Что тот прикажет? Каким будет его ответ? Единственная пятерня старика пробежалась по впалым щекам, глаза хитро сощурились, пристально вглядываясь в призывающего к торгу Феникса. Шива давно топтал пепел и был коварен, в данный момент он пытался за словами путника разглядеть его замыслы.
— Говори, путник, если тебе, есть, что предложить! — В любом случае контроль ситуации оставался за Шивой, все преимущества были на его стороне, это снижало риск того, что пойманная им парочка попытается выкинуть какой-нибудь фокус.
— Возьми себе мальца. — Бесстрастно произнёс Феникс. — Бери его, все его вещи, одежду. У него много сигарет и рюкзак заполнен полезным добром. Я держал его при себе в качестве ценного дара и готов заплатить тебе. Бери мой факел, раз он пришёлся тебе по нраву. Позволь мне только подобрать нож, и наш торг выйдет успешным.
На несколько мгновений всё на мосту замерло в неподвижности, исход оказался равно неожиданным для всех и совершенно шокирующим — для Каспера. Они отшагали вместе две недели и всё это время он был не более чем «ценным даром»? Он не был слишком наивным, чтобы полагать Феникса своим другом, он презирал себя за зависимость от этого молчаливого человека, но только с ним у него была возможность добраться до следующего города. Они взаимно использовали друг друга, вот только Феникс оказался куда более изящным манипулятором.
— Ты хочешь оставить мне своего спутника? — Шива указал пальцем на трясущегося Каспера. — И что же мне с ним делать?
— Это меня не касается. — Фениксу не слишком нравилась роль предателя, хотя ничего отвратительного в этом не было. Для него имела ценность лишь одна жизнь, и он не страдал от угрызений совести. — Я назвал свою стоимость, что ты на это скажешь?
Каспер наблюдал за тем, как торгуются его жизнью, и был не в состоянии разлепить собственных губ. Наверное, ему нужно было заявить о себе, высказать недовольство, возможно даже сделать Шиве контрпредложение и заложить Феникса, но судьба решалась без его участия, он мог ей потворствовать, а мог и кое-что ещё, о чём не догадывался даже Феникс.
— Хорошо. — Видимо, Шива нашёл сделку вполне удачной. — Можешь брать свою железку, хотя кое-кто из моих рыцарей уже успел примериться к ней, но не раньше, чем мы вскроем рюкзак твоего спутника и убедимся в том, что там действительно полно полезного добра.
Феникс поднял руки, выказывая своё согласие, и чуть отступил в сторону, отдаляясь от Каспера, уступая дорогу пылевым рыцарям, в чьих глазах уже пылала алчность. Он не смотрел на юношу, который на протяжении двух недель всячески замедлял его ход, потому и не заметил, как тот с застывшим лицом, исполненным отрешённого спокойствия, выхватывает из-под куртки огнестрел.
Каспер успел нервно всхлипнуть, а потом над мостом зазвучали выстрелы. Палец на спусковом крючке — и рыцарь опускается на колени, а в груди его дыра, он не понимает, что происходит; Каспер немного смещает руку в сторону, по ушам бьёт резкий хлопок — кровь стекает в стоптанный пепел, но на этот раз выстрел не роковой, и верзила с сеткой шрамов вместо лица сжимает прострелянную ладонь. Третья пуля пробивает лобовое стекло, Каспер запутывается ногами в лямках рюкзака, а со спины к нему уже приближается один из тех, что прятался за рекламным щитом.
Феникс оборачивается и видит опускающийся автомобильный глушитель, точно врезающийся в затылок Каспера. Подобный треск ни с чем не может сравниться. Ещё мгновение Феникс наблюдает за тем, как тело Каспера летит навстречу перилам моста. А потом его собственная голова взрывается жгучими красками, а сознание разлетается миллионом крошечных осколков.
***
Теперь пепел был у него во рту, на губах, внутри носа. Чёрная пыль затрудняла дыхание, он старался втянуть в себя чуточку воздуха, а потом резко закашлялся и открыл глаза. Феникс лежал там, где его настиг сильный удар, всё произошедшее чётко запечатлелось в его сознании, поэтому у него не возникло лишних вопросов. Голова трещала сразу с обеих сторон: снаружи по затылку и темени врезали металлоломом, а изнутри в его черепную коробку долбилась одна единственная мысль: «Зря взял этого сопляка, зря. Нужно было порешить его прямо там в магазине». Больших перспектив по поводу дальнейшего развития событий он не испытывал. За него всё уже решил Каспер.
Мальчишка был ещё жив, когда ему на шею накидывали тонкую петлю, скрученную из валявшейся среди машин проволоки. Феникс был весьма удивлён тем фактом, что сопляку не размозжили голову глушителем, вернее не размозжили до конца, потому как рана на его голове смотрелась внушительно и безнадёжно. И всё же он был жив и находился в сознании, когда рыцари прилаживали к его шее петлю.
Феникс слышал его стоны, ему была видна одна рука Каспера, которой он предпринимал вялые попытки к самообороне. Пылевые мародёры обступили его со всех сторон, видимо, каждому из них хотелось поучаствовать в надвигающейся расправе, позабытый и брошенный чуть в стороне лежал один из них, которому более нет нужды топтать дороги. Его путь закончился, а в скором времени к нему должен был присоединиться Каспер.
Свободный конец проволоки обмотали вокруг толстой балки. Несколько рыцарей без особых проблем подняли Каспера над головой и перекинули его через ограду моста. Проволока металлически заскрипела, сильно дёрнулась и замерла в натянутом состоянии, слегка покачиваясь и постепенно замирая.
На Феникса внимания не обращали, он от них никуда не денется, а вот к дележу обоих рюкзаков мародёры приступили с большим энтузиазмом. Выходка Каспера вне всяких сомнений отменила ту договорённость, на которую рассчитывал Феникс.
Выбитый из рук Каспера пистолет торжественно был преподнесён хозяину моста — однорукому Шиве, выказавшем весьма завидную ловкость в обращении с огнестрелом. От кобуры, обнаруженной под плащом Каспера, он сразу отказался и презрительным движением швырнул её за перила, предпочтя ей вместительный карман собственной жилетки. Придерживая карман с неожиданно пришедшим в его руку сокровищем, он снисходительно наблюдал за грабежом, который в этой среде считался вполне приемлемым способом существования.
Брезентовый кокон, собственная палатка Феникса, упаковки белкового заменителя и консервы в жестяных банках, тряпки, заменявшие Фениксу смену одежды, карты дорог, ещё один нож, защитные очки с толстыми стёклами, колода игральных карт — наколенное за годы добро расходилось по рукам мостовых бродяг. Феникс наблюдал за тем, как клочки его жизни превращаются в мусор. Для него дорога обратилась тупиком, а значит, всё, что он делал до этого, стало бессмысленным.
В конце концов, мародёры добрались и до уложенных ровными стопками и укрытых от внешних влияний сигарет, они разрывали обёрточную бумагу и пускали её длинными лентами. Запасы Феникса их приятно удивили, в считанные секунды от них ничего не осталось. Куда больший ажиотаж вызвал респиратор, запрятанный на самое дно рюкзака Каспера. Феникс с удивлением смотрел на это чудо техники, сопляку удалось удивить опытного путника даже после собственной смерти. На просторах дорог ходили слухи о том, что такая компактная машинка может заместить пятьдесят сигарет. Вполне возможно, что даже огнестрел ценился в меньшей степени.
К изумлению остальной рыцарской братии, Шива принимать респиратор не стал, а вместо этого ткнул пальцев в сторону Феникса и быстро отдал несколько приказаний. Слов Феникс не слышал, но по лицам мародёров понял, что те изрядно удивлены, они были в замешательстве, но всё же приступили к выполнению полученных распоряжений. Несколько двинулись к ожидающему своей участи Фениксу, он успел заметить, как один из бродяг пригнулся к земле и поднял выброшенный Фениксом нож.
Его раздели, оставив только штаны, стянутые с него вещи клали на капот ближайшей машины, куртка, жилет, рубаха, сапоги — всё это было добротным снаряжением, не было сомнений в том, что оно быстро найдёт себе новых владельцев. С руки сорвали часы и оставили его стоять, зябко прижимая руки к торсу. Пепел под ногами был холодным, взгляды мародёров не предвещали ничего хорошего, но, по крайней мере, ему не надевали петлю. Ему оставляли жизнь, но стоила ли она того?
— Он заплатил за проход по моему мосту. — Проговорил всё так же стоящий на крыше автомобиля Шива, указывая на натянутую проволоку. — Его цена уплачена в соответствии с его действиями. Теперь твоя очередь.
Один из рыцарей вытянул вперёд испачканную серым руку, в ней лежал респиратор. Он был изрезан ножом, а фильтры забиты пеплом. Чудо техники превратилось в совершенно непригодную вещь.
— Надевай. — Скомандовал Шива. — Ты ведь хотел переправить на другой берег. Не так ли, путник?
«Но только не такой ценой» — безмолвно возразил Феникс и подчинился. Он прижал грязную, пыльную маску к лицу и перебросил через голову эластичный ремешок. Первый же вдох закончился кашлем.
— Твой путь открыт. — Шива указал рукой на противоположный конец моста. Его верные рыцари расступились, освобождая проход.
Шатающейся, шаркаюшей походкой Феникс двинулся в указанном направлении мимо бродяг, успевших нацепить его шмотки, мимо проволоки с раскачивающимся где-то внизу трупом, мимо собственного фальшфейера, закатившегося под колесо грузовика. Когда он проходил мимо хозяина моста, ему под ноги бросили одну сигарету из его запасов.
Щедрость редко проявлялась под покровом Вуали, но однорукий Шива, смотрящий сверху вниз, мог позволить себе такое, пусть со сторону его жест и напоминал издёвку. Феникс присел, поднял сигарету и постарался аккуратно сложить её в карман.
При хорошем раскладе сигареты хватит на десять минут, но на какое время хватит его самого? Сколько он сможет противостоять натиску Вуали и есть ли в этом смысл? О, непременно, у него ещё будет время поразмыслить над этими вещами, а пока нужно переправиться через мост, ведь он был путником, а дорога являлась единственной целью.
Все смотрели в спину обречённому, но такова была цена, и каждый сам решает, как ему расплачиваться в этой жизни.