Зима. Сказочная, снежная, искрящаяся кристаллами снежинок на солнце, разогревающая кровь, пронизывающая до самых костей. У каждого зима своя. Когда-то давно, когда деревья были большими, бабушкины оладьи вкусными, а натопленная печь пылала жаром, зима была для Дениса каникулами и приключенческой сказкой. Деревня его ждала, там они собирались компанией с друзьями, которые приезжали к своим бабушкам, чтобы зимние каникулы провести на природе, в беззаботных играх. Вдоволь набегавшись и наигравшись, после ужина все собирались у кого-нибудь в избе и рассказывали истории. Чаще смешные, но когда за окном наступал вечер, быстро темнело, и начинал гудеть в проводах усиливающийся ветер, истории становились страшными. Каждый старался не подавать вида, что испугался черной руки или белой перчатки, но, когда наступало время расходиться по домам, все шли сгрудившейся кучкой, а тот, кто жил дальше всех, и кому нужно было идти еще немного одному, до дома бежал что было сил. Серега, а это был он, рассказывал, что как только он оставался один, сзади из темного проулка поднимался снежный вихрь, и этот вихрь двигался против ветра, постепенно его догоняя. В последний момент он забегал в сени, закрывал дверь и слышал на пределе своих возможностей одно и то же: «гольхед идет». Проверять, кто там говорит и кто это, он не пытался. Днем над ним иногда смеялись, но по ночам на улицу не выходили. Так, на всякий случай.

Это время давно прошло, не стало бабули, все выросли, стали реже собираться, приезжать в родные края. Некогда многочисленная деревенька, расположенная далеко от областного центра, умирала. Зимой оставалось всего 5 постоянных жителей, которые оставили детям городскую квартиру и вернулись доживать на родину. Выручало то, что в начале девяностых проложили до молочно-товарной фермы асфальтовую дорогу. Ферма давно исчезла, а дорога осталась. Летом деревня наполнялась шумом дачников, появлялись новые жители, становилось шумно, как раньше. А вот зимой было тихо, и уединение ни кто мог не тревожить неделями.

Денис давно мечтал приехать в отпуск зимой в свою деревню. Тем более, на новогодние каникулы собирались друзья и подруги по детским играм. Можно было неплохо провести время, вспомнить старые проказы и просто отдохнуть от городской суеты. В последнее время он поддался модному движению дауншифтинг, и, уволившись с достаточно неплохой должности, пытался жить для себя, зарабатывая на жизнь написанием обзоров, статей и рецензированием небольшого канала в дзене. На жизнь хватало, а большего и не требовалось.

Идею Дениса провести несколько дней на свежем воздухе, на удивление поддержали почти все друзья. Собралось девять человек – шесть мальчиков и три девочки, которые так и не стали чьей-то парой, но сохранили приятельские отношения с тех давних пор, а одна из них, Татьяна была несбывшаяся мечта, первая любовь. На некоторое время в деревне будет на девять жилых домов больше. Никто не хотел ночевать в чужом доме, тем более, все собирались приехать не на один день, и, растопить дом до жилого состояния было не сложно. Тем более Денис, как человек, не обремененный рабочим графиком, предварительно ко всем заехал, собрал ключи, и обещал за сутки из промерзшего жилища сделать дом, пригодный для проживания. Тем более, что все, кроме Серёги, жили компактно и принести сухих дров, затопить печь не представлялось сложным. Так и получилось. За сутки до нового года девять домов стояли тёплыми, печки отдавали жар, стены плакали высыхающим конденсатом, а звезды смотрели на землю так, как делали это за тысячу лет до нас, и как будут это делать, когда нас давно уже не будет. Самое сложное было – прокопать к каждому дому тропинку. Правда, снега в этом году выпало немного, и это не заняло много времени. Каждый отзвонился и подтвердил, что приедет. Приедут на двух машинах, привезут оставшиеся продукты и хорошее настроение. Оставалось переночевать и на следующий день, приготовив в печи мясо с картошкой по-деревенски, ждать праздника и гостей. Когда Денис в сумерках возвращался от колодца с ведром воды, он увидел, как навстречу идет незнакомый мужчина. Он жил на самой окраине нашей деревни. Как сказала постоянная жительница, тётя Капа - он приехал осенью. Чем занимается, никто не знает, покупает хлеб и молоко, периодически ходит по деревне, по большей части вечерами и особо ни с кем не разговаривает.

- Добрый вечер! – поздоровался Денис, когда они поравнялись.

Мужчина остановился, быстро огляделся по сторонам и ответил:

- И тебе не хворать.

- Меня зовут Денис. Я здесь вырос и планирую ближе к лету переехать уже на постоянное жительство. А вас я раньше не видел, Как вас зовут?

- Полиграф – неожиданно свистящим голосом ответил он. – Я тоже теперь здешний житель. Планирую поселиться надолго.

- Заходите в гости, я живу неподалёку, третий дом после поворота, с синими наличниками.

- Ты меня приглашаешь? - Неожиданно просипел он. – Тогда приду обязательно. Как только наступит время.

Денис улыбнулся и повторил:

- Да, приглашаю. Заходите. Поговорим, чаем угощу.

- Ты ведь будешь один? Нам никто не помешает? – задал неожиданный вопрос Полиграф.

Денис посмотрел на него с удивлением, поставил ведро с водой на снег и ответил:

- Да, сегодня один. Гости будут только завтра.

- Хорошо, я приду –безэмоционально ответил Полиграф, отвернулся и пошел дальше по улице стелющейся походкой.

Денис поднял ведро с водой, пошёл, но теперь он почему-то начал слышать со всех сторон голоса.

-С-с-с-с-с-огласился. Шуршал снег, собирающийся в сугроб около палисадника.

- Зря-я-я-я-я – каркала сидящая на заборе ворона.

- Поступок, поступок – стучала по стволу соседней берёзы старая сухая ветка.

- Беги – скрипнула плохо смазанная дверь сеней.

Денис зашел в дом, поставил на плиту чайник и решил немного почитать, но как только налил в кружку чай, услышал в сенях шорох, затем стук в дверь. Денис вздрогнул, чай расплескался. Он с ужасом посмотрел на дверь, начал привставать и лихорадочно соображать, что ему делать. «Кккккто …» начал он спрашивать.

Не дожидаясь приглашения, дверь открылась и вошла мама Татьяны, подруги детства, с которой его давно дразнили «жених и невеста».

- Чаёвничаешь? – спросила она, присев на табурет у порога.

Денис вздохнул, виновато улыбнулся, затем висевшей на стуле тряпкой вытер расплескавшийся чай и облегченно, наигранно бодро ответил:

- Да, проходите, тёть Вер. Я чай заварил свежий, с липовым цветом, зверобоем и душицей. Летом травы сам собирал в лесу.

- Ну, раз с липовым цветом и зверобоем, то как отказаться – сказала тётя Вера, скинула теплую куртку и прошла в избу, к столу, на котором парил чайник, заваривался свежий чай с травами и стояла вазочка с печеньем.

Денис налил гостье чашку чая, пододвинул печенье и сказал:

- Угощайтесь. Я из города привез. Да, тёть Вер, а что за мужик тут бродит? Я недавно его видел, когда за водой ходил. И голос у него какой-то неприятный.

Гостья приняла чашку, кивком поблагодарила, отхлебнула ароматный напиток, зажмурилась от наслаждения и неспешно ответила:

- Да непонятный он какой-то. Не то тюремщик, не то блаженный. На бомжа не похож, пьяным не видели. Но и работать не работает. На что живет, не знаю. Ни с кем особо не общается. Так, пару слов от него услышишь. Да и то, не говорит, а будто шипит. Может операцию на горло перенес. Бог его знает.

Денис задумчиво кивнул. Сделал глоток чая, который смочил пересохшее от волнения горло, затем спросил:

- Он ведь в доме Никифоровых живет?

Вера Сергеевна поставила чашку на стол, посмотрела на Дениса и сказала:

- Да, как то в середине осени обратили внимание, что около дома трава пропала, в самом доме ходит кто-то. А утром за хлебом он пришел, сказал купил дом, раньше в городе жил, теперь тут будет. Никифоровым то дом уже ни к чему. Почитай года три как старики умерли, внук где-то в тюрьме сгинул, а больше и не было у них никого. Дом какой-то тётке отписали, но она раз приезжала, сказала, что развалины ей не нужны и больше не появлялась. Хотя дом то крепкий, крыша не течет. А двор и разобрать можно, да поменьше сложить.

Денис успокоился, вспомнил старика Никифора, как его все называли, как они летом ночью лазили к нему в огород за арбузами, которых, к слову так никто и не видел, но все как один говорили, что своими глазами видели, как дед Никифор высаживал рассаду и арбузы росли вдоль забора.

- И то верно – тут Денис чуть запнулся и быстро спросил - Татьяна то когда приехать обещала?

Тётя Вера взглянула на Дениса с улыбкой, снова взяла чашку, сделала глоток, потом выдержала паузу в классических МХАТовских традициях и сказала:

- Да вот, как напечёт в своей пекарне хлеба да сдобы на все праздники, так с Мишаней, Валей и Николаем и приедут. Али ты не созванивался? Она мне говорила, что ты всех взбаламутил и решил собрать как раньше.

У Дениса, как в детстве покраснели уши, и, прихлебывая горячий чай, он посмотрел в окно.

- Что-то снег валит. Да ветер поднимается. А как тут зимой с электричеством? Часто отключают?

Вера Сергеевна усмехнулась, покачала головой и спокойно сказала:

- Ты с темы-то не спрыгивай. Выросли, а всё те же сорванцы остались. Знаю, отмечать новый год будете у тебя. Значит так, девку мою не спаивать, домой доставить к утру, много не бузить, страшилки взрослые не рассказывать. Иначе получите все лезгонцов. Не посмотрю, что у самих дети есть. Мне незапланированных внуков в сентябре не надо.

Денис улыбнулся и ответил:

- Вера Сергеевна, обещаю. Посидим, попоем, поедим, с горки покатаемся и разойдемся.

Гостья засмеялась, словно он рассказал ей новый анекдот, хлопнула ладонью по колену и, оперевшись рукой на стол, произнесла:

- Разойдетесь, ой чую, разойдетесь. Знаю я вас. Вы давайте поаккуратнее. Чай не лето на дворе. Ты Мишку Попутало помнишь?

- Конечно помню.

Вера Сергеевна сказала неожиданно серьезным и грустным голосом:

- Так вот, месяц назад он шел из центральной усадьбы к нам сюда. Дом у него тут так и остался, он то тут жил, то там, ближе к работе. Так вот, шел мужик вечером, по дороге, нигде не сворачивал, да и пришел. Нашли его только на следующий день, утром, когда машина хлебная поехала. Немного не дошел до дома Никифоровых то. Сидит на обочине, руками себя обнимает, а сам синий уже весь да окоченевший. А самое страшное – сидит и улыбается, словно живой. А глаза белые, на ресницах иней. Полиграфа спрашивали потом, он говорит, ничего не слышал, спал.

Денис уже слышал об этой истории, поэтому быстро ответил:

- Жалко Михайлу, хороший, безотказный был мужик.

Вера Сергеевна кивнула и продолжила:

- Вот я и говорю. Если разойдетесь, то расходитесь в избе, на улицу не бегайте. Предчувствие что-то у меня нехорошее. Сидите дома, мне так спокойней будет.

Денис сделал обиженное выражение лица, наклонил голову, улыбнулся одними глазами и ответил:

- Теть Вер, ну не будем, честное слово. На улицу не пойдем. Только на десять минут. Запустим салют после речи президента, и сразу домой, в тепло, к натопленной печи. К тому же еще и не приехал ни кто пока.

Гостья кивнула, прислушалась к каким-то своим мыслям и, как бы между прочим, спросила:

- Слушай, а ты сегодня, когда ходил, дома растапливал, кота моего не видел? У нас в эту зиму уже четыре кота пропали. Может лисы таскают?

Денис задумался и ответил:

- Да нет, не видел. Около дома Коляна следы кошачьи видел, но ни коты, ни кошки не пробегали.

Вера Сергеевна, тем временем продолжила:

- Знаешь, а ведь может и не лисы. Дачники, когда уехали, по деревне десятка два ведь кошек оставили да собак. Поиграли лето, да бросили, словно игрушку. Я, кого могла, подкармливала, да особо не пересчитывала. А как снег стал выпадать, собаки в небольшую стаю стали сбиваться. И как то утром мы хлебную машину ждем, и вдруг слышим, кошачий вопль раздался, да такой, словно его живьем едят. Потом оборвался. Я своему то и говорю – иди, мол, посмотри, что там случилось. Он взял дрын, да пошел. Вернулся, и говорит, что аккурат напротив дома Никифоровых собаки кошку разорвали, да видимо съели. Только кровь да куски шкуры около дома. А через неделю Полиграф и приехал. Когда вещи перевез, никто и не видел. Собаки потом пропали, видать подались куда. А может и Полиграф шуганул. Но нам спокойней стало. Вот такие дела.

- Тёть Вер, а правда говорят, что бабка деда Никифора того, поколдовывала?

Вера Сергеевна снова рассмеялась:

- Денис, ты что? Опять детские страшилки вспомнил? Нет конечно. Так, зубы заговорить, да бородавку свести, это почитай, каждая вторая сможет.

- И вы?

- А у тебя бородавки есть? Али зуб заболел. Так ты только скажи.

Денис отпрянул, помотал головой, потом посмотрел в окно. Снег и ветер усиливались, через дорогу начали вырастать перемёты, деревья раскачивались с тихим скрипом. «Надо бы спилить сухую ветку, пока она на провода не упала, а то наделает делов. Электриков то несколько дней ждать придется» Неожиданно подумал он, вслушиваясь в монотонный скрип за окном.

Денис с Верой Сергеевной молчали и пили чай. Было тепло и уютно. Негромко потрескивали догорающие дрова, За окном завывал ветер в проводах, падал крупными хлопьями снег, вдоль дороги танцевали тени, которые рождались от качающегося на ветру плафона.

- Со светом то гоже, - неожиданно нарушила тишину гостья – а помнишь, как вы мальцами бегали по дороге, своих страшилок наслушавшись?

- Конечно помню. Это сейчас хорошо. Хоть и мало жителей, а во всей деревне светло. На каждом пятом столбе лампочки.

Неожиданно лампочка резко вспыхнула и погасла. Замер тихо тарахтящий в углу холодильник, пропал свет за окном, вместе со светом исчезли тени.

- Вот те раз. Попили чайку, называется – сказала тётя Вера – я говорила, этот снег беды наделает. У нас с осени около Никифоровых дерево накренилось над проводами. Не дай Бог, оно упало. Денис, сходи, чай, посмотри. У тебя ноги молодые, быстро обернешься. А я пока у тебя посижу.

- Хорошо. Я как знал, телефон зарядил, а там фонарик есть. Надеюсь, не заблужусь.

Денис накинул пуховик, обул теплые валенки, взял рукавицы и вышел на улицу. За час погода испортилась. Снега насыпало уже сантиметров двадцать, все дневные труды занесло. «Завтра придется заново всех откапывать» - не к месту подумал он, пробираясь вдоль домов по снежной целине. До околицы идти было недалеко – всего метров пятьсот. Добрался он быстро и выругался. Старое дерево, на которое лазили, еще будучи мальчишками, и которое грозный дед Василий Никифоров обещался спилить на дрова, не выдержало снежной шапки и упало. Упало неудачно – перегородило дорогу и оборвало все провода.

Денис выключил фонарик, приготовился набрать дежурную службу, но телефон молчал. «Ну да, вышка сотовой связи за деревней, она тоже обесточена, связи нет и не предвидится. Придется завтра утром пилить дерево и ехать в райцентр. Лучше бы дед Никифор его распилил на дрова двадцать лет назад. Сейчас бы не было этих проблем». Денис посмотрел на дом. Несмотря на то, что в нем теперь жил Полиграф, дом производил ощущение давно заброшенного и нежилого.

Денис добрался до своего дома, подсветил фонариком, вошел в сени, неосторожно задел пустое ведро и чуть не упал.

- Денис, это ты там буянишь? – раздался из избы голос тёти Веры.

- Я, тёть Вер.

Он вошел в избу и сказал:

- Дерево не выдержало, упало на дорогу, провода лежат там же, связи нет, в общем, открываем филиал игры «последний герой», задача – продержаться до прихода аварийки. Если не приедут ночью, утром распилю дерево, благо бензопила в наличии, бензин тоже есть и поеду в райцентр за помощью. А сейчас, давайте провожу вас, а то темно, как в детстве. Еще заблудитесь, оправдывайся потом перед милицией – попытался он пошутить, однако тётя Вера не приняла игривый тон и встревожилась не на шутку.

- Смотри, как снег валит. Прошлой весной так же валил, засыпало все дороги, так к нам трактор только через неделю пробился. Кому мы нужны, старики да безработные. Нас в последнюю очередь откапывают.

- Да, печально. Надеюсь, столько снега не насыплет. Да и завтра должен народ съезжаться на праздник. Новый год всё-таки.

- Да, новый год, и сороковой день Михайле. – неожиданно вспомнила тётя Вера. – Всё, мы дошли, спасибо. Дальше я сама. Нужно еще холодильник опростать, да в сени скоропортящееся вынести. Кот так и не пришел, таскать некому.

- Я тоже пойду, уберу на холод, что может испортиться. Мышей вроде нет, Надеюсь, завтра всё наладится.

Денис пошел домой. Снег всё валил и валил. Уже дорога угадывалась с трудом. Ему показалось, что издалека раздался кошачий заполошный крик, впрочем так же резко стихший, а затем он увидел отблеск нескольких вспышек, похожих на отражение от снега фар машины, пробирающейся по рытвинам. «Надеюсь, кто-то пробился. По свежей колее завтра днем будет проще дорогу пробивать» подумал он, входя в сени. Темнота была, словно Денис вернулся в далекое детство, и, закрывая дверь на засов, ему послышалось, что в завывании ветра прозвучал шёпот «гольхед пришёл». Вздрогнув, он резко закрыл засов и начал вспоминать, где лежат свечи. Забыв про фонарик, Денис метался по сеням, натыкаясь на предметы мебели и с грохотом их роняя.

Устав от бесплодных метаний, он остановился, и, вспомнил, что еще днем видел, как десяток свечей «на всякий случай» лежат около красного комода. Нащупав одну, Денис стал вспоминать, где лежат спички. Спички оказались на шестке, около печи в доме. Зажегши свечу, он успокоился, подумал, что излишняя впечатлительность и разыгравшееся воображение сыграли шутку, и этот шепот из детства послышался. Малиновые угли в печи заставляли рождаться и двигаться тени по углам, фитиль свечи чуть потрескивал, за окном метель набирала силу, а сухая ветка у росшей недалеко от дома березу всё скрипела и скрипела. Он подумал, что до утра холодильник не разморозится, если не открывать дверцу, то ничего не успеет испортиться, а утром, если так и не дадут электричество, всё перетаскает на холод в сени.

С этими мыслями Денис положил оставшиеся свечи на подоконник, и приготовился ложиться спать. В этот момент он услышал хруст снега за окном, после чего раздался легкий стук в стекло.

Вздрогнув от неожиданности, Денис спросил:

- Кто там?

- Пустишь? – раздался какой-то неуловимо знакомый голос.

- Тот же вопрос, кто там? Я вас не узнал. – снова сказал Денис.

- Не узнал свою несбывшуюся мечту и неудавшуюся любовь?

- Таня? Это ты? Ты как добралась? Конечно, заходи – он лихорадочно набросил куртку и вышел в сени, зябко повел плечом и открыл дверь.

За порогом стояла Татьяна, повзрослевшая, но чем-то неуловимо похожая на ту девочку, с которой играли в прятки и догонялки, не обращая внимания на подколки от остальных членов нашей компании, и догоняя только друг друга.

- Можно сказать. Я добралась на попутке. Программа такая есть, «бла-бла-кар» называется. Еле доехали. Водитель хотел разворачиваться, но я упросила его подвезти хоть до околицы. Вырвалась пораньше. Наши поедут только завтра, а я не хотела терять еще один день -сказала Татьяна, переступая порог и плавно обтекая Дениса, зашла в сени.

- Тань, электричества нет, дерево упало.

- Я знаю, - перебила его она – пока шла, видела. Я замерзла и устала.

- Ты немного опоздала, тут как раз твоя мама в гости заходила, предупреждала, чтобы мы не шалили и вели себя хорошо.

Татьяна брезгливо передернулась, но Денис подумал, что это ему показалось в свете теней, порожденных мерцанием свечи. Тем временем, он продолжал говорить:

- Да, конечно. Сейчас налью чай, или тебе что покрепче? Потом провожу тебя, на улице метель совсем разыгралась.

- О том, что я приехала сегодня никто не знает. Я ведь могу приехать завтра? Тем более, нет электричества, нет связи, ни кто не будет искать ни тебя, ни меня. Татьяна бросила куртку на кресло, осталась в сером платье, похожем на вечернее и повседневное одновременно.

Денис другими глазами посмотрел на сидящую за столом женщину. Татьяна сидела прямо, чуть наклоня голову. На её лице играли тени. Казалось, эмоции сменяют друг друга, она неуловимо изменяется и на доли секунды появляется что-то незнакомое и хищное, а потом родное и домашнее. Или это была игра воображения зимней ночью при свете наполовину сгоревшей свечи, когда за окном усиливается вьюга, а снегопад укутывает все окрестности толстым белым одеялом, способным заглушить любые звуки.

В этот момент слова были излишними. Татьяна встала, Денис шагнул к ней, расстегнул верхнюю застежку платья, и оно неуловимым движением упало к ногам.

- Я не ношу нижнее бельё – сказала Татьяна, прижимаясь к нему.

- Я это заметил – сказал Денис, подхватив её на руки и разворачиваясь к дивану, стоящему у стены. На миг ему показалось, что за окном мелькнула тень, словно кто-то смотрел и отскочил в последний момент. – Какая ты холодная.

- Да, мне нужно твоё тепло. Ты же поделишься со мной?

- Да. Тем более я тебя помню только вот такую, стройную и несколько худую. Я бы даже сказал тощую. Тебя что, дома не кормят? – сказал Денис, когда его рука легла на алебастровое бедро любимой когда-то женщины.

- Дома. Нет, не кормят. – Татьяна на мгновение замолчала и продолжила - У нас дома мало еды. Только если удается … А впрочем, неважно. Сегодня праздник и у нас впереди бесконечность.

- Да, время с любимой женщиной должно длиться вечность. Почему мы не вместе, не знаешь? Как так случилось, что разбежались.

Татьяна не ответила, молча придвинулась к нему неуловимым движением и закрыла губы поцелуем.

«Ледяной поцелуй снежной девы» почему-то подумалось Денису. Но в следующий миг он перестал думать обо всём постороннем. Он был наедине с любимой женщиной, с которой из-за юношеского максимализма они так и не стали быть вместе, потом было поздно, но вот теперь его мечта сбылась. Пусть ненадолго, пусть только на одну ночь, но это была ночь исполнения мечты. Время остановилось. Свеча погасла. Наступила ночь. Под печкой раздавались шорохи – это или мыши теребили засохшую хлебную корку. Или домовой просыпался, чтобы до утра проверить, как ведет хозяйство приехавший хозяин. Слегка потрескивала отдающая тепло печь. Ритмично поскрипывал старенький диван.

Через некоторое время опустошенный Денис встал, чтобы закрыть на печи вьюшку. Если вовремя не закрыть, то печь не будет удерживать тепло, а если закрыть рано, то можно отравиться угарным газом. Он почему-то вспомнил, как два года назад один из жителей деревни, нестарый еще мужик, затопил печь, выпил рюмку водки и уснул. Больше он не проснулся. Так как машинально задвинул вьюшку и пошел спать. Легкая смерть. Через несколько дней, когда обеспокоенные его отсутствием односельчане открыли дверь и зашли в избу, то нашли его, лежащего на заиндевевшей кровати с ледяным узором на лице и широкой, добродушной улыбкой. На столе у него в избе стояло два стакана, початая бутылка водки и немудреная закуска.

- Принести тебе воды? – спросил он Татьяну.

- Нет. Я еще не отогрелась.

- Хочешь, постелю на печи, там тепло, как в Африке. Прогреешься до самых костей.

- Дурачок. Меня можешь согреть только ты. Тебе же было хорошо только что?

- Да. Только вот как насчет незапланированных внуков в сентябре?

- Не переживай, в сентябре их не будет. Мы пока ещё с тобой не готовы. Я только утолила первый голод.

- Тань, послушай, давай немного отдохнем. Я сегодня топил девять печей и расчистил девять тропинок к домам. Завтра мне придется чистить всё заново. Снег не перестаёт валить.

- Не переживай. Завтра ты не будешь ничего чистить. Иди ко мне.

Денис пытался рассмотреть лежащую на диване женщину. Если бы светила луна, то даже при отсутствии света можно было бы увидеть силуэт. Но сейчас он не видел ничего. Двигаясь на ощупь, он дошел до дивана и коснувшись чего-то холодного, отдернул руку.

- Тань, ты часом не больна? Дома тепло, ты должна бы уже согреться. А ты сейчас чуть теплее, чем Снегурочка.

- Так согрей меня еще раз. Чем больше ты мне отдашь своего тепла, тем быстрее я буду походить на человека.

Денис протянул руку и ощутил под ладонью мягкое и податливое. Он вспомнил, как мальчишками они прятались на реке в кустах и подсматривали за купающимися девочками. Когда на реке никого не было, девочки иногда купались обнаженными, чтобы не мочить купальники. Однажды ему повезло, и он увидел, как Таня вышла из воды, поднялась на берег, стыдливо прикрывая рукой еще только начинающую наливаться девичью грудь, повернулась к зарослям ольхи, пристально посмотрела, словно видела его сквозь шевелящиеся листья. Он тогда замер и лежал, боясь пошевельнуться. Тем временем Таня, никого не увидев, потянулась на солнце, высоко подняв руки. Хрустнула неосторожно задетая Денисом ветка и Татьяна, ойкнув, присела, судорожно пытаясь схватить с земли и надеть свой купальник.

И вот сейчас рядом с ним лежала та самая девочка, которая уже ничего не стеснялась. Он провел ладонью по такому податливому и ждущему ласки телу, Татьяна дернулась и застонала от нетерпения.

- Возьми меня еще раз. Бери меня всю ночь, я только твоя этой ночью, после меня ты больше не сможешь ни с кем – зашептал такой знакомый с детства голос.

- Тань. Реально сил нет. Давай немного полежим, и я унесу тебя на вершину блаженства.

- Нет. Раз ты такой уставший, просто расслабься, и я всё сделаю сама. Я очень долго ждала этого часа и не хочу терять ни одной минуты.

- Я тоже ждал этой минуты. Более того, я даже не надеялся, что она придет. Ты же вышла замуж и сейчас счастливо растишь двух дочек. Я даже не верил до последнего, что ты согласишься приехать.

- Меня вызвали, и вот я здесь. Только я и ты. Разве это плохо. Не напрягайся. Я почти согрелась.

- А может, это я остываю – попытался пошутить Денис,

В этот момент сидящая на нём женщина, не отталкиваясь, отшатнулась и прошипела изменившимся голосом:

- Не ш-ш-ш-шути так. Ты еще полон сил. Прос-с-с-сто немного ус-с-с-стал. Ты прав, давай немного полежим. Расскажи о с-с-с-с-себе.

- Что-то глаза слипаются, Да и не видно ничего совсем. Ни свечей, ни луны, ни света от фонаря за окном. А если завтра заметет так, что никто не сможет приехать, и не починят электричество, ты останешься у меня? Для тепла хватит печки, продуктов у меня на восьмерых. Двоим хватит на неделю. Завтра могу истопить баню, попарю тебя так, что будешь, как заново рожденная. А если не буду откапывать тропинку, так и тётя Вера не дойдет и не узнает, что ты здесь. А потом что-нибудь придумаем. Такой случай бывает только раз в жизни.

- Я буду сыта одним тобой. Ты прав, такое может быть только один раз в жизни. Я постараюсь завтра родиться заново и останусь с тобой.

И тут Денис на грани слышимости уловил в завывании ветра в печной трубе шёпот «до конца».

Исходящее от печки тепло, доплывая до дивана, стало, словно натыкаться на невидимую преграду. Чем теплее становилось в избе, тем холоднее становилось Денису. «Надо встать и затопить подтопок. Что-то я тоже начал мерзнуть. Бедняжка, Таня совсем окоченела, пока добиралась по сугробам» - подумал он, но не предпринял даже попытки встать. Только протянул руку и крепче обнял лежащую рядом женщину.

Он чувствовал сквозь сон, или сквозь забытьё, что Татьяна прижималась к нему всем телом, уже не таким неприятно холодным. Было такое ощущение, что она была сразу везде, он был как - бы внутри неё, и его обволакивала полная темнота и тишина. Хотя он был уверен, что метель только усиливается, сухая ветка всё сильнее и сильнее раскачивается, грозя совсем оторваться, снег всё идёт и идёт.

Когда Денис очнулся, в избе стояла полутьма. Уже заканчивался такой короткий зимний день. В избе печка отдавала оставшееся тепло, было тихо и так уютно. На улице почти закончилась метель, снег шел не так интенсивно, но всё падал и падал. Уже половина окна была скрыта выросшим за ночь сугробом. Оконное стекло покрывалось причудливыми узорами, на которых играли блики закатного солнца. Татьяна обнаженная сидела у окна и смотрела на него.

Денис попытался встать, у него это получилось с трудом.

- Такое ощущение, что я вчера разгрузил в одиночку вагон цемента, или кто-то выпил из меня всю жизненную силу.

- Не всю, - спокойно ответила Татьяна. - Немного осталось. Тебе хватит.

- Хватит для чего? – Неожиданно для самого себя решил спросить Денис, и, набрав в грудь побольше воздуха, решительно продолжил – ты ведь не Татьяна?

Сидящая у стола женщина не ответила. Она молча встала, подошла поближе и стала медленно поворачиваться, давая возможность рассмотреть всю себя.

- Какая разница, кто я. Ты меня звал, желал меня, любил меня. Тебе ведь было хорошо? К тому же можешь не переживать о незапланированных внуках для Веры Сергеевны.

Денис смотрел на такую желанную и в то же время чужую женщину. Сил чего-либо опасаться уже не было, да и поздно что-то бояться. Он с трудом сел на диван, затем с усилием встал, подошёл и накинул на женщину свою рубашку.

- Замерзнешь.

Она рассмеялась, дернула головой так, что волосы взлетели вверх и обрушились на плечи сверкающим в лучах заходящего солнца водопадом.

- Теперь я не замерзну. Я согрелась и утолила терзающий меня голод.

Денис пожал плечами, и, еле доковыляв до стола, тяжело плюхнулся на скрипнувший стул. Попытался протянуть руку, чтобы налить в чашку давно остывший чай из заварочного чайника, но не смог сделать даже этого. Он посмотрел на женщину и неожиданно спросил:

- Скажи, а что такое «гольхед»? Или кто это?

Женщина повернулась к нему, подошла, сняла со своих плеч рубашку и накинула её на Дениса, затем не торопясь села на стул напротив.

- Откуда ты это узнал? А, впрочем, неважно. Гольхед – это привратник. Тот, который меня пропустил сюда. Вызвал из вечной пустоты и терзающего холода.

- А что ты такое?

- Я? - Женщина улыбнулась. – Я твоя судьба. Ты же часто читал в книгах «жили они долго и счастливо и умерли в один день».

- Я могу надеяться на «долго и счастливо» - устало спросил Денис.

Женщина на мгновенье задумалась, потом улыбнулась, подняла руки, потянулась всем телом до хруста, затем резко стукнула руками по столу и сказала, растягивая слова:

- Не-е-е-е-е-е-т. Ты мо-о-о-о-жеш-ш-ш-шь надеяться только на «умерли в один день». Причем без «ли».

Денис натянуто улыбнулся. Несмотря на охватившую его апатию, в глубине души ещё теплилась надежда на то, что напротив него сидела Татьяна, и его слабость была следствием вчерашних трудовых подвигов. Или сон, который приснился после того, как он вернулся домой, слишком реалистичен.

- Думаешь, что это сон? – спросило его сидящее напротив существо. -Так вот, если тебе будет легче, пусть будет сон.

Денис вздохнул и сказал:

- Во сне можно делать что угодно. А я даже встать не могу. Это не сон.

- Не скажи. Бывают сны, когда ты падаешь с высоты и никак не упадешь, или наоборот, тебя покидают силы, и ты можешь только смотреть вокруг, не в силах даже сдвинуться с места или поднять руку. Вот как сейчас. Хочешь, можешь рассмотреть меня поближе. Я могу подойти, и ты всё рассмотришь. Хочешь? Ночью ведь было темно, да и не до этого. – Женщина рассмеялась каким-то шипящим неприятным смехом.

- Не стоит. Ты не Татьяна.

- Я от неё ничем не отличаюсь внешне. Так что можешь считать, что перед тобой в костюме Евы сидит она.

Свет заходящего солнца падал на ослепительно белую кожу сидящей за столом женщины, делая её загадочной и манящей. Солнечные блики играли на стекле и добавляли свою нотку пикантности открывающемуся виду. Денис смотрел на то, как могла бы выглядеть Татьяна, если бы у них в свое время хватило смелости поговорить друг с другом и терпения выслушать каждого. На душе стало немного грустно и в то же время спокойно. Перестал досаждать скрип сухой ветки, стало как то всё равно на то, сколько за ночь нападало снега, более того, Денису в первый раз по настоящему стало всё равно, что будет завтра. Было всё равно, что подумают окружающие. Денису стало по-настоящему страшно, когда он подумал, что он не жил до вчерашнего вечера. Он всё время только готовился к прошлой ночи. Вся прошлая жизнь оказалась сном, а сегодняшний сон и стал той самой настоящей жизнью.

Денис пристально попытался вглядеться в глаза сидящего напротив него существа, увидел медленно вращающуюся тьму без малейшего намека на зрачок и неожиданно осипшим голосом задал вопрос:

- А как ты выглядишь на самом деле?

Женщина помедлила с ответом, посмотрела в окно и спокойно ответила:

- Поверь, тебе это не доставит удовольствия. Мне тоже не чуждо сострадание. Наслаждайся до конца.

Денис зябко повел плечами, зачем-то поправил сползающую с плеч рубаху и, словно бросаясь вниз головой в омут, спросил:

- Ты не из нашего мира? Существуют еще миры?

Женщина пристально посмотрела на него, медленно провела пальцем по столу, и нехотя ответила:

- Зачем тебе это знание? Ты надеешься жить вечно? Хотя, от близкого мужчины у меня секретов нет. Да, вчера ты видел отблески портала. Я не из этого мира. Эта оболочка живет за счет твоей жизненной силы. Я – это твоя самая сильная эмоция. Согласись, ты ведь очень хотел, чтобы Татьяна пришла к тебе вчера.

- Да, хотел – не стал отпираться Денис - И ни о чем не жалею. Скажи только, почему к нам, сюда. У нас ведь тихая спокойная деревня.

Существо, как показалось Денису, печально улыбнулось, усмехнулось, и спокойно ответило:

- Тихая. Но вспомни, сколько за последнее время было неожиданных смертей? Или ты думаешь, это всё случайности. Мальчик, в вашем мире все случайности, далеко не случайны.

- И куда же ты теперь, обратно в свой мир?

Существо снова рассмеялось.

- Обратно? Не-е-е-е-е-е-т. С таким трудом попасть сюда, преодолеть сковывающий холод, вырвать у других шанс преодолеть портал, испытать вечное падение и вечный голод, только чтобы сразу вернуться? Нет. Ты дал мне жизнь, и я буду пользоваться этим даром до последней капли. Ты же добровольно поделился со мной, сам пригласил и сам обещал исполнить любое мое желание. А я исполнила все твои.

- А Гольхед? Что он получил? Или лучше сказать, Полиграф?

- Привратник живет, пока мы имеем возможность посещать ваш мир. Нет возможности, нет гольхеда. Тут всё просто. Его обязанности – забрать жизнь любого живого существа и позвать любого из нас. Того, кто первый ответит. Одна жизнь – один прокол между нашими мирами. А дальше всё зависит от нас. Я дала тебе то, о чем ты мечтал. Ты отдал мне то, о чём мечтала я. По-моему, это справедливая цена.

- Ты мне так и не ответила. Откуда вы взялись. Как привратник проник в наш мир. Я хорошо учился в школе и прекрасно помню закон сохранения энергии. Из ничего не может возникнуть что-то.

Существо на миг задумалось, посмотрело на оранжевый шар солнца, потом на Дениса, к чему-то прислушалось, затем покачало головой и улыбнулось.

- А ты забавный. Впрочем, вы, люди всегда умели меня удивлять. Я не знаю, откуда берется привратник. Там, где я возникла, нет времени, нет материи. Есть только холод, голод и ожидание зова. Кто создал гольхеда, мне неизвестно.

Денис посмотрел на свою такую близкую и такую недосягаемую женщину мечты и снова спросил:

- А можно мне с тобой?

Женщина усмехнулась, провела пальцем по губам, словно снимала излишне нанесенную губную помаду, пристально посмотрела на результат, сжала губы и, набрав побольше воздуха, ответила:

- Мальчик, ты больше не можешь мне ничего дать. Мы слишком разные. У тебя было всё, ты захотел невозможного. Я пришла и, теперь невозможного хочет кто-то еще. Ты же не законченный эгоист?

За окном быстро уходило за горизонт оранжевое зимнее солнце. Снег тихо падал, а упав на землю, искрился и переливался всеми цветами вечно белого серебра. Ветка старой березы раскачивалась и негромко скрипела, словно пыталась что-то сказать, или спеть песню уходящему дню. Засыпанный по середину низких окон дом словно наблюдал стеклянными глазами за тем, как уходит короткий зимний день. Стайка свиристелей с негромким посвистом перепархивала с ветки на ветку у рябины, пытаясь расклевать припорошенные пушистым снегом ярко-алые мерзлые грозди. Проваливаясь в снег и загребая широкими лапами, пробирался к молодой яблоневой поросли в огородах заяц-беляк. Лиса за околицей терзала неосторожно прикорнувшую в пушистом снежном сугробе куропатку.

Денис сидел около окна и смотрел, как обнаженная Татьяна уходит вдаль по засыпанной снегом дороге между домами. Ей был не страшен мороз, не страшен снег, который всё падал и падал. Метель уже утихла и ослепительно белая, словно вылепленная из алебастра фигура любимой женщины растворялась на фоне закатных лучей зимнего солнца. Вот она подняла руки, повернулась лицом к Денису, затем взмахнула руками, словно попыталась взлететь и рассыпалась миллиардом искрящихся на солнце снежинок, моментально собравшихся в снежный вихрь и умчавшихся за околицу.

«Не осталось даже следов. Мне ни кто не поверит» - подумал Денис, не отводя взгляда от того места, где Татьяна растворилась в хороводе искрящихся снежинок.

Через четыре дня, на закате, до деревни дошли трактора МЧС. Дорогу пришлось пробивать заново. Первый, кого они увидели на околице, это был Денис. Он сидел на сугробе около обочины дороги, улыбался белыми глазами заходящему солнцу, а на его лице и ресницах не таяли сверкающие крупные снежинки.

Короткие встречи. "Привет! Пока!
Потом созвонимся. Да, жду звонка.
Как сам? Всё в порядке. Прости, дела.
Ты был на премьере? Нет. Я была.
Быть может в субботу? А впрочем, нет.
Тебе от знакомых большой привет.
Проблемы? Не кисни, давай, держись".
И тут незаметно промчалась жизнь.