Сегодня день прекрасный,
Хорошая погода,
Но день ещё и праздный,
Ведь семьдесят три года.

И столько ведь сегодня лет
Вам, Гриша, исполняется,
Желаю вам поменьше бед,
Мечты пусть исполняются.

Но ваша главная мечта
Для нас — Россию изменить,
Россия вспрянет ото сна,
И точно так тому и быть.

Пусть не мешают вам вдали
Все жулики и воры,
Пусть помнят, когда вы пошли
В Дубровке на переговоры.

И пусть свобода прилетит
К России хоть на зябликах,
И пусть подольше простоит
Прекрасно свежим яблоко.

Летает дым, в лицо летит мне смог,
Пугает, и к тому же злит меня.
Ведь каждый догадаться уже смог,
Что нету дыма без огня.

А лес так ярко фейерверком полыхал,
Рубил глаза он людям, словно дровосек.
А я весь бледный, будто вкопанный, стоял —
Это всё начал человек...

И личности, кто сделал, не узнают,
Да не хотят особо власти узнавать.
Одно решенье лишь предпринимают —
Всех амурчан тупыми обозвать.

Что спички все кидаем где попало,
Что не умеем обращаться мы с огнём.
Ну, случаев таких было немало —
Я этот взял и разобрался в нём.

Причина, говорят, — неосторожность.
Но вдруг, распутав тайн паутину,
Заметим мы «случайную оплошность» —
Лежит в лесу канистра от бензина.

Нельзя бензином всё залить по незнанью,
Нельзя разжечь гигантские костры.
И только тот, придумал кто все оправданья,
Поистине является тупым.

Пускай пока они всё сокрывают,
Пускай и чушь несут, как будто бы в бреду.
Когда придёт к ним смерть — все осознают:
Теперь ОНИ будут гореть... в аду.

Приветствие я вам, старик,
От нас всех передам.
Вас не увижу и на миг,
Но все мы будем там.

А вы крепитесь там, мой друг,
Я тоже встречу вас.
Закончу жизненный свой круг
И не спущу с вас глаз.

Хоть вы не знаете меня,
Но вы наставник мой,
Хоть и с недавнего со дня
Вас вечный ждал покой.

Уж лучше буду я идти
За честным радикалом,
Чем жизни проходить пути
С псевдолибералом.

Вы не соврёте никогда
И скажите лишь правду,
Не нанесёте нам вреда,
Ведь вам это не надо.

Вы правду рифмой показали,
Я с вами свижусь, а пока
Хочу, чтобы вы там сказали:
«Это ведь я, я Эдичка».

Привет, дружище дорогой,
Я на тебя смотрю,
Какой-то ты теперь другой
От каждой ночи к дню.

Улыбки твоего лица
Я видеть не хотел,
Но поток грусти без конца
Давно мне надоел.

Вокруг всё плохо для тебя,
Но ты и всем доволен,
И выбор есть, как у меня,
Ведь ты не обезволен.

В проблемах ты меня винишь
И дружбу не признаешь,
Наверно, даже пока спишь,
Меня ты проклинаешь.

А я старался помогать,
Старался быть я дружным,
Теперь я начал понимать,
Я для тебя ненужный.

Плевал ты на мои слова
И на меня плевал,
А я сухим был, как трава,
И снова высыхал.

Ты не хороший, не плохой,
Тебя не изменю,
Но правда, ты теперь другой
От каждой ночи к дню.

Сильнейший здесь Британский флот
Плывёт у Куантана,
Идёт всегда он лишь вперёд,
Ведь может, как ни странно.

Тут Уэльский принц и тут Рипалс,
Никто их не согнёт,
Но тут как мимо пролетал
Японский самолёт.

Вот там один, за ним другой,
И все не просто так,
И вот он, Куантанский бой,
Под яростью атак.

У англичан другой был план:
Японцам насолить,
Но отказался Куантан
Помочь им победить.

Рипалс удары получил,
Но всё же увернулся,
Былой Британский прилив сил
К нему уже вернулся.

Но полчаса уже спустя
Принц Уэльский получил урон,
Теперь он тонет, шелестя,
И тянет вниз его тритон.

Рипалс крутился на зигзаг,
Завяли и его цветочки,
Уж нету смысла отправлять
Три точки, три тире, три точки.

Тут Уэльский принц и тут Рипалс,
Горит весь этот флот,
Не зря тут мимо пролетал
Японский самолёт.

Сижу в своём я доме захудалом,
Что был построен потом и трудом,
И вдруг мне мысль забежала:
А что такое этот дом?

Кого за этот дом благодарить?
Вопрос ещё один закрался:
Может, к стране своей взмолить?
Но я же им не сдался.

Ведь там Москва, там Петербург,
И все живут богато,
Это всё узкий мелкий круг,
Где есть России злато.

У них-то злато есть везде,
У нас же вовсе нету,
А если они вдруг в беде,
Последнюю возьмут монету.

У нас могло быть золото,
Никто не обессудит,
Но если есть у нас оно,
У них его не будет.

Взамен они нам лишь дают
Чиновников своих,
Берут у нас тепло, уют,
Плевать на остальных.

Не гложат больше так ненастья,
Ведь в мысли только об одном,
Что люди из «богатой части»
Разграбили мой добрый дом.

Ну, здравствуй, Мария, к тебе новый гость,
его ты приветствуй отдельно,
и вот время траура уж началось,
тебе всё понять дай предельно.

Вот вроде недавно, как будто вчера,
улыбкой блистал ещё тот человек,
как будто бумага с движенья пера,
не будет всё прежним вовек.

Прошу же, Мария, врата ты открой,
впусти просто в них его душу,
пусти его лик в этот образ святой,
прошу же, Мария, послушай
.
Послушай меня, ну послушай поэта,
прошу даже микрогрехи все простить,
и только за это, лишь только за это
я буду несчатно и долго молить.

Прими мои слёзы, прими и мольбу,
и пусть будто ангел душа обернётся,
и пусть в деревянном в этом гробу
его светлый лик к небесам вознесётся,

Пусть душу постигнет его эйфория.
AVE MARIA,
AVE MARIA,
AVE MARIA.

Сегодня я опустошён,
Пришёл сегодня грустный,
Кого-то вспоминаю я,
Кто скрасит день столь гнусный,

Кого-то близкого, родного
Всё вспоминаю я,
Не нужно вовсе мне иного,
Я утверждаю, не тая,

Она об этом и не знает,
И я не нужен ей,
И если стих мой прочитает,
То не поймёт, кому и чей,

Пока туманны мои мысли,
Ничто пока я не решу,
Сколько бы думы всё не грызли,
Я лишь сижу здесь и пишу,

Пишу о том, что нужно мне,
Влюблённый я мечтатель,
Все мысли в моей голове
Знает лишь мой читатель,

Заметит это ли она, не знаю,
Поверить я хочу, что да,
Но мысли меня всё терзают,
Что не нужна эта вода,

Ну а пока я помолчу,
А вы все можете в придачу
Разжечь мне радости свечу,
Лишь просто пожелав удачи.

Я в небо смотрю голубое,
Я в чистое небо смотрю,
На душе ощущение гнилое,
Словами что не повторю.

На меня прямо с «чистого» неба
Глаза смотрят детские ведь
С кучей слёз, будто таянья снега,
И улыбки не будет тут впредь.

«Почему? Почему?» — я спрошу,
К ответу стараясь взмолить,
Может, с выводом я поспешу,
Но я там услышал «они».

«А они — это кто?» — где-то спросят,
Ответ мой, дружище, возьми:
Это те, кто вокруг нас всех ходят,
Прогнила Россия такими людьми.

Да и неба не видят те «черти»,
Не один это знаю я,
Ведь лишь только в преддверии смерти
На небо посмотрит свинья.

Они делают всё, что хотят,
Не видя детской слезы,
Но будто кучу невинных котят
Их прощают из раза в разы.

И пока из таких каждый пятый,
Не сдвинемся с места мы вновь,
С именами держу я листик помятый,
Только в жилах моя стынет кровь.

Я читаю тот листик с испугом,
За 5 лет ещё больше ведь их,
Накрывает меня будто вьюга,
И пишу я потом этот стих.

Ну и что я скажу в заключение?
Я не знаю, что можно сказать,
Не поможет уже тут лечение,
Но не нужно уж точно молчать!